Спринтерская проза - стр. 1
БЫСТРЫЙ РАЗВОД
Возвращался вчера поздним вечером от друга. Уже не было светло, но и не было совсем темно. В глазах и мозгу тоже. Я был, конечно, не трезв, но и до пьяного абсурда мне было ещё далеко. Примерно, – граммов шестьсот.
Подобное состояние я называю искусственной бодростью, когда грусть уже утонула, а эйфория ещё не всплыла. И это состояние не имеет никакого отношения к пьянству, а к алкоголизму – тем более. Для эмоциональной сущности – допинг, а для физической (телесной) – антисептик. Как советовал наш президент.
Он, правда, ещё много чего полезного советовал: и на тракторе поле пахать, и в хоккей играть, и другие лечебные процедуры. Но я выбрал наиболее оптимальный вариант. К тому же, с хоккеем случилась неприятная накладка. Конфуз, прямо скажу, случился. Почти вся команда «Немана» заболела этой коронованной напастью. Может, от огорчения, что не выиграли чемпионат?! Хрен его знает?! Всё очень туманно с этой заразой.
А я как услышал от первого лица государства про сто грамм утром, в обед и вечером, так сразу и приступил к профилактическим мерам.
Я, собственно, и раньше не пренебрегал данным антисептиком при различных недугах и заболеваниях. Как-то, допустим, простуда, грипп или какие-нибудь телесные повреждения. О душевных травмах я вообще промолчу.
Но теперь, не приняв противоядие, вообще на улицу не выхожу. А если предстоит дальний путь? Вот где собака зарыта! Точнее, – коронавирус. Только ещё не зарыт, собака!
Я математически рассчитал, что для того чтобы антисептик в пути не выветрился и человек не оказался совершенно беззащитным, необходимы сто граммов на каждые три километра пешего пути или на сорок минут временного измерения.
Потому, собираясь в дорогу, я всегда измерял расстояние и время, требуемое на его преодоление. Проведя необходимые расчёты, я принимал лекарство и уже смело трогался в путь.
Однако в этот день друг уговорил принять противоядие с небольшим запасом. На случай непредвиденных обстоятельства. И ведь как в воду глядел!
Значит, иду домой. На улице не совсем темно, но и давно не светло. Смеркалось. Причём, давно. Но видимость хорошая – фонари горят. Настроение прекрасное. Срезая путь, прохожу через уединённое место, где в данный час прохожих не было совсем.
Иду, значит, по мостику, проходя нашу речушку, и вижу: стоит молоденькая девица, вцепившись в металлическое ограждение, и смотрит в воду. Или на воду? Неважно. Смотрит вниз. Я заподозрил неладное.
Хотя, конечно, по правде говоря, чтобы утонуть на этом участке речки, где её ширина и высота от мостика до поверхности воды примерно одинаковые – метра два, а глубина в два раза меньше, надо сильно постараться. Но, как говориться, было бы желание и целеустремлённость.
Я человек гуманный, у которого чувство сострадания к ближнему не уничтожено окончательно бурным ростом технологий. Я не мог пройти мимо, сделав вид, что меня это не касается. Случись что, я бы себе этого не простил! И как потом жить? Против коронавируса средство нашёл, а где найти вакцину против угрызений совести? То же самое? Сомневаюсь. Это какая же должна быть постоянная дозировка, чтобы не чувствовать, как она тебя грызёт? И что в итоге? Либо загрызёт совесть, либо смерть от передозировки. В первом случае – убийство, во втором – самоубийство.
Я подошёл поближе и, улыбнувшись, сказал:
– Извините, барышня, может, я сумею вас как-то утешить?
Она резко повернулась на голос. В свете фонаря я увидел заплаканные глаза, излучающие злобу, а в руках увесистый молоток. У меня мелькнула мысль, что угрызения совести, возможно, не так уж и страшны.
– Может и смогли бы, – ответила заплаканная фурия, изобразив ответную улыбку. Отчего стала ещё страшнее. – Но я ещё замужем. А развестись никак не получается.
Я сначала удивился её безупречной логике, а потом и женскому целомудрию.
– Муж не даёт развода? – спросил я на всякий случай.
– Да плевать я хотела на этого козла! – громко ответила обиженная девушка. – Не даёт?! – Она злобно ухмыльнулась. Мне показалось, что даже зашипела. – Да если и давал бы, я от него не взяла бы! Мне от него ничего не надо!