Спектр эмоций - стр. 11
– Да играет. Она все равно ничего не поймет. Да и слава богу, что так. Дети наши пусть другими интересами живут. А мы… Мы уже свое отжили. Я же и говорить больше ни о чем не могу, кроме как об этом. Не могу, и всё. Ты уж меня прости, у меня в голове только про войну и вертится. Ведь сколько же погибло людей. И простых, и сложных. Да что там ротный! Не от таких летели клочья!.. А нам что делать было? На меня ошмёток ротного упал, я и побёг как заяц. А за мной – остальные. Всё оружие побросали и побёгли. Другие – в бой, а мы – в кусты…
Мне стало до слёз жаль деда Ваню. Я вылезла из своего укрытия, подползла к нему, потянула снизу за брючину и сочувственно спросила:
– Страшно тебе было, деда?
– Очень страшно, – ответил он, весь как-то сгорбился, затрясся и стыдливо закрыл тёмными грубыми ладонями морщинистое лицо.
И так мне вдруг захотелось, чтобы он победил в своем первом бою и больше никогда не плакал… всё равно как дышать! Я судорожно всхлипнула, быстро нырнула под стол, собрала своих фарфоровых зверушек, завернула их в платок и шепнула им, что нужно срочно спасать одного доброго человека. Выползла с этим узелком и расставила игрушки у всех на виду стройными рядами.
– Что это у тебя? – спросил дед, сполз со стула и сел рядом со мною, поспешно утирая слёзы.
Бабушка засуетилась:
– Иван, ну что ты в самом деле на пол-то, как ребёнок…
Тот махнул на неё рукой:
– Да погодь! Не видишь что ли? У нас тут интересное намечается.
Я нервно вздохнула, настроилась и начала говорить, показывая руками:
– Деда, это фашистское войско. Смотри, оно уже идёт на тебя войной, защищайся скорее! Ты обязательно должен их победить! Слушай, они уже бьют в барабаны! Трын-ды-ды-дын, трын-ды-ды-дын!
И началась странная игра.
– Смотри! – кричала я деду. – Вот они, они уже близко!
А он, сидя рядом со мной на полу и утирая слёзы, с криком «А мы их сейчас вот так!» – смахивал фарфоровые фигурки обеими руками в сторону. И в голосе его звучало всё то, что не прозвучало тогда, в его первом бою: и «За Родину!», и «Ура!»
Игрушки бились насмерть. Я, заходясь от безумного страха, убирала острые осколки в платок прямо руками, выстраивала оставшихся фарфориков в строй, и всё начиналось заново: игрушечные враги наступали, а наш воин побеждал их снова и снова. До тех пор, пока не разбил их в пух и прах. Целым остался лишь один маленький зайчик. С ним дед отказался сражаться и приказал ему уходить и передать там всем, чтобы на нашу страну никто и никогда больше не нападал.
Бабушка смотрела на нас каким-то пронзительно-странным понимающим взглядом. И не прерывала игру.