Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 4 - стр. 15

Ему вдруг вспомнилось, как в юности, будучи в армии, он получил отпуск на побывку в родные края. Тогда была другая страна, в которой он родился и вырос. И он, дюжий сельский хлопец, попал служить не куда-нибудь, а в Москву, да ещё в кремлёвскую охрану. Правда, в те времена это особо не афишировалось, и потому на хуторе об этом узнали, только когда он прибыл в краткосрочный отпуск. Тогда в районном военкомате, куда он зашёл прямо с автобуса, произошёл курьёзный случай. Конечно, по роду службы одет он был достаточно необычно для солдата-срочника. Люди с интересом оглядывались на рослого, с тёмно-синими погонами и белоснежными аксельбантами рядового. Некоторые даже спорили о роде войск необычного на вид военнослужащего, оказавшегося в глубинке.

Подойдя к двери военкома, рядовой Дёмин привычными движениями привел себя в порядок, что называется к строевому виду, и, открыв дверь, уверенно шагнул в кабинет. Он, чеканя шаг, так громыхнул сияющими хромовыми сапогами, что из щелей деревянного пола выпорхнули фонтанчики вековой пыли. Упруго вскинув руку к козырьку фуражки, Дёмин гаркнул доклад о прибытии, от которого молодой лейтенант, и. о. военкома, вскочил как ошпаренный и, слегка ошарашенный экстравагантной формой вошедшего солдата, от растерянности тоже вскинул руку к голове без фуражки. После немой сцены лейтенант, оправившись, вдруг засуетился и пригласил рядового присесть, затем, схватив трубку телефона, стал куда-то звонить. Кончилось тем, что сам предисполкома лично на служебной Волге отвёз рядового Дёмина на его родной хутор, чем тоже основательно всполошил селян, пока они «не разобралися, що за важна птыця до их хутору загорнула».

– Дык вона Ивана хлопец прыбув з армеи, яки справны, билый ды гладкий, а хворма якась ганеральськка, ти шо? – шамкали друг другу бабули на завалинке.

Полвека назад было это время – юное и золотое. Он был будто необъезженный лихой скакун, рвущийся в жизненные просторы, где внутренним, генетическим чутьем ощущал тот вечный природный зов, который манит вдаль, ослепляя и дурманя свободой, наполняя грудь фантастической энергией, готовой выплеснуться ради одного, ещё не познанного и не испытанного состояния. Это потом станет ясно, что в первую очередь для продолжения рода своего. «Вечный зов» – так и называется скульптура, над которой он сейчас работает: молодой необъезженный жеребец, вытянувший куда-то вбок шею, задравший вверх голову так характерно для призывного ржания, что, если остановить на нём взгляд на некоторое время, и вправду может почудиться молодое, с повизгиванием ржание мустанга, призывающего к себе из бескрайних степей кобылицу.