Спецслужбы мира за 500 лет - стр. 151
Активные контрразведывательные мероприятия в XVII в. состояли в выявлении, аресте и допросе иностранных лазутчиков и их русских пособников. Для выявления и изобличения применялась различные способы. За членами посольств велось открытое и тайное наблюдение, которое осуществляли приставы, толмачи и стрельцы из охраны. Подпоить дипломата и выведать у него сведения считалось в порядке вещей. Наблюдение велось также за всеми подозрительными людьми, как русскими, так и иностранцами (купцами и пр.). Приставы также осуществляли поиск, поимку и взятие под стражу выявленных шпионов и их пособников.
Большинство дел о шпионах возникало благодаря изветам и явкам, то есть проявлению бдительности подданных. По Соборному Уложению 1649 г. каждый, кому стало известно о шпионаже, измене и т. п., обязан был известить об этом воеводу или соответствующий приказ. Извещавшие должны были фактами подтвердить свое обвинение, в противном случае их подвергали строгому наказанию. Розыск шпионов велся и на основании сообщений русской агентуры или добровольных помощников из-за границы, что являлось прообразом внешней контрразведки.
«Самой важной составной частью контрразведывательной деятельности являлось предварительное следствие, или, вернее, та сумма мероприятий, которая проводилась до суда с целью собирания материала для изобличения шпиона и состоявшая из расспросов и пыток и носившая общее название сыска.
Важнейшие дела о государственных преступлениях велись весьма тщательно и полно, достигая внушительного объема. Их вели не только воеводы и Разряд: в сыске участвовали почти все инстанции: воеводы, Приказ тайных дел, Посольский приказ, Разряд и другие приказы, а также и Боярская дума. <…>
Ведение письменных протоколов допроса, или записей, как тогда говорили, „расспросных речей“, было уже в XVII в. обязательным, во всяком случае, по отношению к большинству важнейших следственно-розыскных дел, к каковым относились и дела о шпионаже. Большинство этих дел возбуждали на местах воеводы, по месту обнаружения явных лазутчиков или подозреваемых в лазутчестве, и заканчивали их у себя же, направляя по окончании дело в Разряд – очевидно, для сведения или на хранение, как в архив. Однако наиболее важные дела о шпионаже, начатые воеводами, как правило, вместе с арестованными отправлялись в Москву, где и заканчивались следствием; здесь же, в Москве, выносился и приговор. Бывали и такие случаи, когда все дело о шпионаже с начала и до конца вершилось в Москве».[162]
Период 1690–1694 гг. можно рассматривать как период двоевластия: власть царицы Натальи Кирилловны (современники называли ее Медведиха) фактически мало чем уступала власти ее сына. Отношения между братьями, несмотря на неизбежные издержки междусемейных отношений, всегда оставались ровными и добрыми. Иван не вмешивался в игры, затеваемые Петром, хотя и был старше на шесть лет, а, напротив, всегда отдавал ему первенство. «Тихий и умом слабый» – характеризовали Ивана современники, но он отнюдь не был глупым человеком, как пытаются представить его некоторые авторы. От рождения некрепкий здоровьем, Иван часто пребывал в меланхолии, сторонился дворцовой суеты и, пожалуй, даже побаивался бурных событий. Он успел жениться, и у него родилась дочь – будущая императрица Анна Ивановна, но семейная жизнь соправителя не изменила расстановки сил в придворных войнах конца XVII в. Кардинально отличалось и поведение «государей московских», сидевших на сдвоенном троне во время официальных мероприятий. После обязательной протокольной части Иван старался покинуть помещение, а Петр активно вступал в диалоги, высказывал свое мнение, боролся за свою позицию.