Специалист по мифологии. Фантастические рассказы - стр. 11
Ладно, не стоит предаваться унынию в последние минуты своей жизни. Я обвёл взглядом оранжево-розовый Океан. Не знаю, должно быть я причинил твоим обитателям немало горя. Что ж, прости неразумного землянина и прими с миром, избавив от мучительных страданий…
***
Густой, вязкий кисель повсюду. В нём невозможно плыть – можно только слабо барахтаться, оставаясь на поверхности. Для меня загадка, как Антон оказался в пузыре, защитившем его от вод Океана. Я пытался проникнуть в один, проплывающий рядом, но он быстро и красиво лопнул. Красное вверху, оранжево-розовое вокруг – вот и весь окружающий меня пейзаж. Или я уже сам стал густым киселём, растворившись в безбрежных водах? Сколько прошло времени, как мы с Океаном ведём неспешную беседу? Не знаю. От плота давно не осталось и следа. Армейский скафандр ещё сопротивляется кислоте, теряя защиту слой за слоем. Интересно, что произойдёт быстрее – закончится кислород, или жгучий кисель начнёт растворять меня на молекулы? Лучше бы закончился кислород. Иногда я малодушно подумываю спустить его остатки, но слишком сильно во мне желание жить. В уплывающем сознании ещё вспыхивает слабая искорка надежды, и в своих мечтах я обнимаю улыбающуюся Машеньку, бреду босиком по зелёной траве, гляжу в глубокую синеву родного неба… Тело начинает покалывать. Сначала робко, а потом всё более беспощадно в него впиваются тысячи мелких иголок. Они жалят и жгут, я стону от боли, и чувствую, как смерть усмехается рядом.
Что-то опускается прямо перед стеклом шлема. Похоже на трос с манипулятором на конце. Пытаюсь поднять голову, а в ушах звенит взволнованный голос Ксении, и сама жизнь кричит мне:
– Я вернулась, дядя Серый! Держись!
Дикий космос
Эдуард сидел возле кровати жены в палате интенсивной терапии. Больничную тишину нарушало только мерное пиканье монитора, на котором отражались жизненные показатели женщины, ещё не пришедшей в себя после операции. Кровоизлияние, к счастью, оказалось небольшим, и операция, как уверял хирург, прошла без осложнений. Вообще-то, посторонним находиться в реанимации не разрешалось, но это не касалось Эдуарда Александровича, известного и уважаемого человека в городе, не раз оказывавшего центральной городской больнице шефскую помощь.
Эдуард всматривался в лицо жены и не переставал удивляться. Даже после автомобильной аварии, с забинтованной головой и лицом, покрытым ссадинами и синяками, Евгения выглядела молоденькой девушкой. Ей уже исполнилось сорок пять, а на вид с трудом можно было дать лет тридцать. Рядом с женой шестидесятилетний Эдуард чувствовал себя на людях неуютно. Небольшой круглый животик, серебристые от седины, гладко зачёсанные волосы, слегка отвисающие щёки – всё делало его похожим не на мужа, а на отца, и от этого ему было неловко. «И как ей только удаётся не стареть, не прибегая к косметическим уловкам?» – всегда удивлялся Эдуард. После решения баллотироваться в мэры города ему приходилось тщательно следить за своей внешностью, чтобы достойно выглядеть во время интервью и фотосессий, и он знал, как это нелегко.