Спасти нельзя развестись - стр. 8
– К чему это?
Женщина уверенной проходкой прошла во главу стола и опустилась на стул, глядя при этом куда-то сквозь меня в пустоту стеклянным взглядом.
– Вы снова вместе, будете жить как семья. Я не хочу мешать. И не нужно мне этих подачек!
– Как Вы смеете так говорить?! – из глаз едва не брызнули слезы обиды. – После всего, что я для Вас сделала, Вы говорите о каких-то подачках? Разве я этого заслужила?
– Ты заслужила жить в доме с мужем без посторонних людей.
– Вы моя мама! – на эмоциях выпалила я. – Посторонний человек… Как у Вас язык повернулся? Вы видите сейчас рядом со мной кого-то? Или, может, видели, когда я несколько недель ходила темнее тучи, ничего не ела и топила печаль в бокале? Может, моя родная мать справлялась о моем здоровье и насильно заставляла меня есть? Нет, Галина Яковлевна, это были Вы! Кормили меня с ложечки и возвращали к жизни. Разве это была подачка с Вашей стороны?
Женщина плакала.
Хоть она и отвернулась от меня, я видела, как по ее щекам катились крупные слезинки.
Я и сама едва сдерживала слезы. Наверное, еще не плакала лишь потому, что слезы давно закончились и плакать было попросту нечем.
– Это была материнская любовь, – тяжело дыша, наконец сказала Галина Яковлевна, стараясь контролировать голос.
– Значит примите и мою любовь, мама. Вы будете оставаться здесь так долго, как это понадобится. Я обо всем позабочусь.
– Иди сюда, Родная моя, – женщина любовно прижалась ко мне с объятиями, и я облегченно выдохнула.
Впервые за сегодняшний день я почувствовала себя так хорошо и спокойно.
Что бы ни случилось, как минимум одно надежное плечо рядом у меня точно будет.
Когда я успела так привязаться к свекрови? Сама не знаю.
После свадьбы у нас были хорошие и доверительные отношения, но я не могла назвать их даже дружескими, не то что отношениями матери и дочери.
Но шли годы.
Моя мама все меньше понимала меня. Ей был чужд такой образ жизни: карьера, светские мероприятия, интервью, планы на несколько лет вперед, куда не вписывается семья и ребенок.
Все чаще мы ссорились на почве внуков, которых она очень хотела. В конце концов общение свелось к редким разговорам раз в неделю, где каждая из нас интересовалась делами друг друга и отвечала сухое «все хорошо».
А Галина Яковлевна напротив с каждым годом понимала меня лучше и лучше.
Она посмеивалась, когда я снова и снова препиралась с Борисом насчет работы или бытовых мелочей. В сыне она видела копию своего мужа, поэтому всегда могла дать дельный совет.
Ей хотелось внуков, но она никогда не настаивала. Она уважала мой выбор и ценила во мне стремление построить карьеру и стать профессионалом в своем деле.