«Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе - стр. 10
И тут же следователю я задал вопрос:
– Скажите, какое у вас имеется основание, что я изменник Родине и предатель партии? Прошу предъявить его мне…
Следователь мой вопрос оставил без ответа, будто бы он его не слышал.
Через некоторое время к столу следователя подошел военный, имея на погонах[14] по одной шпале.
Он спросил следователя, как идет дело.
Следователь ответил, что «не сознается в своих преступных действиях».
Тогда этот военный стал на меня кричать, не стесняясь присутствовавших здесь людей. Вероятно, они привыкли ко всему этому.
– Если ты по уши залез в дерьмо, то от него надо очищаться!..
Я стою перед ними и, глядя в глаза, спокойно говорю: я ни в какое дерьмо не залез и очищаться мне не от чего.
Допрос продолжался примерно 2–3 часа в одном и том же духе.
Потом меня обратно отправили в отведенную мне комнату.
Я не мог прийти в себя после всей следственной процедуры, в особенности от предъявленной мне статьи и пунктов обвинения.
Думаю: в какую же грязную историю меня втискивают и какие серьезные обвинения мне предъявляются?
Но я и здесь не стал сильно беспокоиться, считая, что все основано на ложном доносе…
Ведь был же в 1937 году гнусный донос на меня со стороны Полонского С.З. Разобрались, и донос остался доносом; так почему же тому же Полонскому не сочинить вторичный донос, тем более что первый донос Полонскому прошел даром…
У меня была очень большая надежда на справедливость и беспристрастность нашего следствия…
Как я в то время был наивен и глуп, что верил в справедливость и беспристрастность следственных органов.
Несмотря на все мои дневные переживания, усталость брала свое. Я разделся, разобрал постель, лег в кровать и вскоре заснул крепким сном, забыв все дневные и ночные невзгоды.
Мой сон был недолгим. Вскоре я услышал звук отпираемого замка, в комнату вошел дежурный и объявил, что я должен быстро одеться, собрать свои вещи и выйти.
Я быстро встал, оделся, взял вещи, и дежурный вывел меня во двор.
Во дворе было еще темно, кругом глубокая тишина, с непривычки было жутко.
В стороне стоял воронок[15]. Дверь воронка открыли, и мне предложили войти. Я вошел в воронок и почувствовал, что здесь я не один, но кто здесь еще, я не знал, а спросить не решился. Перед посадкой мне сказали, чтобы я в воронке ни с кем разговоров не вел.
5. В Лефортовской тюрьме
Примерно около шести часов утра меня привезли в Лефортовскую тюрьму[16].
Ввели в бокс, произвели тщательный обыск, заглядывая в верхние и нижние телесные отверстия, да еще с приседанием; а потом отправили в душевую; после принятия душа привели в камеру и водворили на временное место жительства.