Спаси меня, вальс - стр. 20
– Убирайся с моей кровати, – внезапно сказала Джоанна.
И Алабама печально бродила по дому, то ныряя, то выныривая из белых ацетиленовых вспышек света.
– Мама, Джои боится.
– Дорогая, не хочешь полежать со мной?
– Я не боюсь. Просто не могу спать. Но я бы полежала с тобой, если можно.
Судья часто засиживался за чтением Филдинга. Зажав нужную страницу большим пальцем, он закрыл книгу, отметив таким образом конец дня.
– Что за служба в католических соборах? – спросил Судья. – Гарлан католик?
– Нет, думаю, нет.
– Я рад, что она решила выйти за Эктона, – с непроницаемым лицом проговорил Судья.
У Алабамы был мудрый отец. Своими предпочтениями в отношении женщин он сотворил и Милли и девочек. Он все знает, говорила себе Алабама. Наверное, так оно и было. Если знание – это иметь свое отношение к не испытанному на своем опыте и стойкое отрицательное отношение к испытанному, то она не ошибалась.
– Мне грустно, – решительно заявила Алабама. – У Гарлана прическа, как у испанского короля. Лучше бы Джои вышла замуж за него.
– На прическу испанского короля не проживешь, – парировал Остин.
Эктон телеграфировал о том, что приезжает в конце недели и что он очень счастлив.
Гарлан и Джоанна качались на качелях – дребезжавшая цепь скрипела, они стояли на облезшей серой доске и на лету сбивали цветы с вьюнков.
– На этом крыльце всегда так хорошо и прохладно, как нигде больше, – сказал Гарлан.
– Потому что здесь пахнет жимолостью и жасмином, – проговорила Джоанна.
– Нет, – сказала Милли, – напротив, через дорогу, скосили сено, пахнет им и еще здесь пахнет моей душистой геранью.
– Ох, мисс Милли, мне не хочется уходить.
– Вы еще вернетесь.
– Нет, не вернусь.
– Простите, Гарлан… – Милли поцеловала его в щеку. – Не расстраивайтесь, ведь вы еще почти ребенок. Будут другие девушки.
– Мама, это груши так пахнут, – прошептала Джоанна.
– Это мои духи, – с раздражением заявила Алабама, – и они, между прочим, стоят шесть долларов за унцию.
Гарлан прислал корзинку раков к ужину, на который был приглашен Эктон. Раки ползали по кухне, залезали под плиту, и Милли одного за другим бросала их живыми и зелеными в кастрюлю с кипятком.
Все ели их, кроме Джоанны.
– Слишком они неуклюжие, – сказала она.
– Наверняка объявились в животном мире в тот момент, когда началось бурное развитие техники. Прут как танки.
– Они едят мертвых людей, – заявила Джоанна.
– Джои, зачем же так за столом?
– Ничего не попишешь, – с неприязнью произнесла Милли, – едят.
– Мне кажется, я могла бы сделать такого рака, было бы из чего, – вмешалась Алабама.