Спасение во лжи - стр. 39
Закревский играл очень убедительно. Мать и отец Андрея, многочисленные знакомые, армия которых увеличивалось с каждым годом, попали в ряды обманутых. Только Белов заподозрил что-то неладное, заметив неподдельную грусть в глазах друга. Вадиму показалось, что удовлетворение жизнью у Андрея наигранное, сто раз отрепетированное и пора бы, наконец, сменить декорации.
Белов не ошибся, интуиция не подвела его, правильно расставив акценты в непростой судьбе Закревского. Творческие удачи Андрея неизменно сопровождались полными провалами в личной жизни. Одинокий, непонятый, загнанный в угол собственными комплексами неполноценности, известными только ему, он не пытался что-либо изменить, полностью поддавшись предначертаниям судьбы. Он страдал при виде маленьких детей, пытаясь представить, на кого был бы похож его ребенок. И тут же отгонял эту мысль, потому что ни одну женщину, с которой он встречался, не представлял в роли матери своих детей. Он бродил по огромному залу, наполненному экспонатами, картинами, или пустому, живущему в режиме ожидания и кажущемуся нереально красивым, безграничным. Медленно ступал, придумывая себе каких-то пришедших гостей, развлекая их рассказами о своих новых дамах сердца, планах на будущее. Такая игра забавляла его, помогала избавиться от многих накопившихся мыслей, облегчала существование. Ему было гораздо легче общаться с придуманными гостями, чем с реальными людьми, особенно теми, кто пытался пробраться в его внутренний мир.
Вот почему, вернувшись от Беловых, Андрей едва сумел скрыть разочарование, увидев, что мама дождалась его. Он понял, что впервые за долгие годы снова не сможет сдержаться и откроет то, что саднит, лишает покоя его душу. Андрей поднял голову и, глядя во встревоженные глаза Людмилы Алексеевны, произнес:
– Мама, я влюблен, безнадежно влюблен…
– Как хорошо, я рада, сынок, – погладив его по мягким чуть вьющимся волосам, тихо произнесла та. – Это замечательно.
– Ты так считаешь?
– Конечно.
– А если она – чужая жена? Более того, она – жена моего друга и она любит его, только его, – обреченно сказал Андрей, резко встал и направился в свою комнату. Он оглянулся, увидев, как мама смотрит ему вслед расширенными глазами, едва сдерживая слезы. Она всегда тонко чувствовала его состояние. – Поплачь за меня, мама, я ведь не могу. В конце концов, я мужчина, или кто-то в этом сомневается?
– Что ты, сынок? – теперь в ее дрожащем голосе испуг, невысказанная просьба допустить ее еще дальше, ведь он только начал.
– Ничего, мама, я просто устал. Пойду спать, а завтра все будет казаться не таким трагичным. Поговоркам нужно верить: утром краски становятся более светлыми и радужными. Подождем. Спокойной ночи.