Спасение Эль - стр. 27
– Ерунда-не ерунда, – засмеялась Улия, – но зато мы быстро решили эту проблему. И даже без значительных потерь.
Она кинула взгляд в комнату, где на полу валялись черепки посуды, и исходила ароматом папашиных пимокатов большая лужа.
– Как ты его успокоила так быстро? – Тинар вспомнил посоловевший взгляд мужика.
– Есть один секрет, – кивнула Улия.
– Но всё равно, – пробормотал Тин, злясь на себя за это смущение, – мы совершенно не знаем друг друга, а ты такое… Надо же ляпнуть…
– Тю-ю, – почти пропела Улия, – И это невнятное бормотание исходит от изворотливого грума, о котором я слышала, что он способен на любую хитрость ради своего интереса? Если бы ты не дал ему денег, то он бы объявил тебя по всем весям мерзким насильником и забрал Инку обратно на хутор. Кто бы оставался с булей, когда ты уходишь?
– Откуда знаешь, что мне скоро опять уходить? – удивился Тинар.
Улия ничего не успела ответить, так как с треском отворилась дверь. Инка вернулась мрачная как десять туч.
– Вы уходите? – вытаращила она глаза, задыхаясь от нахлынувшего гнева. – Только пришли – и опять?
– Девочка, – Улия протянула к ней ладонь, но Инка негодующе замахала в сторону аликорна руками, словно надеясь, что от энергичных взмахов та исчезнет.
– Вот вы – какая ещё невеста?! – завопила Инка с трогательной обидой в голосе. – В зад зверя Ниберу, какая вы невеста?!
– А её можешь успокоить? – Тинар с надеждой посмотрел на Улию.
Та улыбнулась:
– В этом нет необходимости. Она не со зла…
– Девка, в ревновании пребывати, – вдруг прошелестела буля Надея. – Ото ж, её смага раздирающе…
Тинару показалось, что в булином голосе пробивается тихая усмешка. Она, кажется, нисколько не напугалась, а даже была довольна.
***
Закат занялся невероятно алым, пламенным. С одной стороны, так красиво, что захватывало дух, а с другой – наполняло сердцем тревогой. Такие закаты бывают в Таифе перед сильной засухой, или, наоборот, смертоносными холодами. После неожиданно сумбурного утра и дня, не замеченного в будничных хозяйственных хлопотах, торжество кровавого неба отдавалось в сердце будоражащим набатом.
Тинар, подновлявший покосившийся за время его отсутствия штакетник, застыл с молотком в руках, вперился взглядом, не отрываясь, в стремительно багровеющие небеса. Чистый алый наливался мрачной синевой, от этого потянуло мертвечиной.
– Чего застыл?
Он вздрогнул, когда на плечи что-то мягко запрыгнуло. Пушистый хвост вскользь погладил щёки, на миг перекрыл глаза. Тревога отступила так же внезапно, как и нахлынула.
– Сёма, – отмахнулся грум, стараясь, чтобы голос звучал ворчливо-недовольно. На самом деле он был рад пушистому вниманию зверька. – Иди ты в пень солёный…