Спасение для лжепринцессы - стр. 3
Следующее пробуждение прошло ещё лучше, дышалось легче, да и кашель унялся. Кона Дарлегур подошла к решётке и посмотрела на меня.
— Мейер вернётся завтра. Если ты хочешь его увидеть, то придётся принять мои условия. Первое: ты поклянёшься, что никому никогда не сообщишь о том, что произошло за последние сутки, начиная с момента, когда я обнаружила тебя вчера вечером. Второе: когда сын откажется прощать твою измену, ты уедешь из Листаматура навсегда. Я помогу организовать твой отъезд. Третье: ты разорвёшь помолвку, назвав причину, которая не повредит репутации Мейера.
— С чего бы мне принимать ваши условия? Когда Мейер вернётся, он разберётся с тем, как вы поступили.
— Если хочешь жить, то поклянёшься. Иначе выпускать тебя из камеры не в моих интересах, — холодно ответила кона Дарлегур, и я прекрасно поняла: она не блефует.
— А что если Мейер поверит мне?
— Не поверит, — усмехнулась она. — Но если он вдруг решит на тебе жениться, то я сделаю всё, что в моих силах, чтобы сберечь его и твою репутацию. В остальном — если бы ты действительно любила моего сына и стала ему верной женой, я была бы твоим главным союзником и защитником. Но ты сама вынуждаешь меня быть твоим врагом.
— Я хочу сначала поговорить с ним.
— О, ты сможешь говорить с сыном столько, сколько угодно. Столько, сколько у него хватит терпения тебя слушать. Вот только не будь наивна: Мейер не простит предательства. Он не так воспитан.
— Десять дней. Мне нужно время после его приезда, чтобы окончательно прийти в себя и поговорить с ним. Если по истечении десяти дней он решит, что я ему не нужна, я уеду, — сипло отозвалась я.
Сначала Мейер, конечно, будет в шоке. Возможно, мы даже хорошенько поскандалим. Но за десять дней он успокоится, придёт в себя и услышит мою версию событий.
— Три дня. Не больше, — твёрдо ответила кона Дарлегур, и я поняла, что спорить бесполезно.
— Хорошо. Договорились. Три дня.
— Теперь клятва. Повторяй за мной. Я, Лалисса Гленнвайсская, клянусь жизнью и магией не рассказывать и не писать никому о событиях последних суток.
— У меня нет магии.
Кона Дарлегур лишь презрительно хмыкнула в ответ.
— Повторяй и протяни мне руку, когда закончишь говорить.
— Я, известная как Лалисса Гленнвайсская, клянусь жизнью и магией не рассказывать и не писать никому о событиях последних суток.
Она приняла мою клятву, и наши ладони окутало бледно-сиреневое свечение. Всё-таки насколько лучше, когда магию видно!
Несостоявшаяся свекровь сначала изучающе на меня посмотрела, но ничего не произошло, только слабость снова накатила, но я не подала виду. Тогда она открыла решётку и спросила: