Спартаковские исповеди. Блеск 50-х и 90-х, эстетика 80-х, крах нулевых, чудо-2017 - стр. 5
Он назначил нам встречу там, где базировался клуб «Торпедо». Нас посадили в автобус вместе с командой и повезли на игру. Я просто обалдел – видеть рядом Пономарева и других игроков! Сидел и дрожал, глядя на них. Но болел-то я не за «Торпедо», а за «Спартак», потому что моя старшая сестра работала там бухгалтером, а потом стала заведующей финансовым отделом городского совета «Спартака». Работать в клубе и не болеть за него в ту пору было невозможно.
Сестра ходила на парад 7 ноября – а тогда одной из его частей был парад физкультурников. И принесла мне оттуда домой спартаковский красный свитер с белой полосой, в котором шла по Красной площади. С тех пор вопроса, за кого болеть, у меня не возникало. И хоть приехал я в автобусе с торпедовцами, так рад был, что «Спартак» выиграл 2:0!
Всю игру мы организованно сидели на трибуне, а потом, будучи в торпедовских футболках, вручали цветы спартаковцам. Кому именно – правда, не помню. В памяти сохранилось только ощущение радости – но, с другой стороны, и неудобства, что я в майке «Торпедо»… Мне тогда было пятнадцать лет.
Войну мы пережили тяжело. Отец на фронте, сестре тринадцать, мне – девять. Мама работала днем и ночью, чтобы нас прокормить, но были свои обязанности и у меня. В нашем доме была булочная, так я ночь не спал, чтобы затемно занять очередь и первым купить бублики. Их было немного, на всех не хватало.
Но покупал я их не для того, чтобы съесть. А ехал на рынок в Михнево, за сто километров от Москвы. В городе тогда рынков не было – все уничтожили, чтобы диверсанты не навредили. Вскакивал на подножку и в таком положении спал, пока ехал! И как не свалился только? Главным было, чтобы бублики не украли. Продавал их, а на вырученные деньги покупал мороженую картошку. Черную. Вез домой и из отрубей, которые мать где-то доставала, пек лепешки.
Я знал, что такое хлеб. Вижу батон, есть хочется, мать на работе – и я все подрезаю, подрезаю… Она приходит с работы, а там остается всего ничего. Она мне тихо:
– Сынок, не стыдно тебе?
Но как в девять лет поймешь это: купить хлеб – и не есть его? Ели тогда все, что под руку попадалось – и крапиву, и ботву, из них варили пустые щи. Но закалку это дало крепкую.
Еще помогал матери дежурить по дому. Когда подходила ее очередь, а она работала, я лазил по крыше и скидывал с нее «зажигалки» – термитные зажигательные бомбы, которые немцы тысячами сбрасывали во время авианалетов. Одну даже домой принес, да товарищи меня «заложили». Пришла милиция, и маме говорят – ваш, дескать, бомбу взял. Я ее на кухне под стол положил – она такая симпатичная была, вся блестела. А если бы вспыхнула?..