Спартаковские исповеди. Блеск 50-х и 90-х, эстетика 80-х, крах нулевых, чудо-2017 - стр. 29

А ведь мог получить ее тогда бесплатно. Я был тогда в штабе олимпийской сборной СССР, и Николай Петрович Старостин выхлопотал для нее фантастические условия. За каждую победу на московской Олимпиаде премиальные – четыреста с лишним рублей, причем привозили их в Новогорск на следующий же день после игры.

Медали мы тогда завоевали, вот только – бронзовые. И все равно, если бы я попросил Старостина, то за третье место получил бы квартиру, причем в хорошем доме. Но после того, что при таких условиях мы не выиграли, мне стыдно было просить.

Посоветовался с женой.

– Делай как хочешь, – сказала она.

И не пошел я к Николаю Петровичу. Вот такой тогда был. Сейчас бы так не поступил.

Намного раньше, после сезона-1966, меня «Шахтер» из «Спартака» в том числе и квартирой сманивал. «Спартак» мне надоесть не мог – это любимейшее дело всей жизни, сбывшаяся мечта. Но был эпизод, когда мне захотелось уйти. От тренера Гуляева.

Я в предыдущем сезоне в список тридцати трех лучших игроков СССР попал, а он, приняв команду, с первой же тренировки меня с дублем заставил работать, ничего не объяснив, вообще не поговорив. Я отказался. И тогда Николай Алексеевич вдруг ответил:

– А, ну ладно. Давай с основой тренируйся.

Но его отношение ко мне стало ясно. В Донецке тогда тренировал известный специалист Олег Ошенков. И как только он проведал о моих отношениях с Гуляевым – три раза подсылал ко мне «на растерзание» своих людей. Говорил, что для доплаты устроит меня в шахту на ставку Героя Социалистического Труда. То есть если в самой команде зарплата была 250 рублей, то на шахте я бы каждый месяц еще смог получать 850–900 рублей – чуть ли не вчетверо больше.

Ответил, что из «Спартака» не уйду ни за что, хотя с этим тренером работать не хочу.

Потом опять приехали из Донецка. Теперь пообещали устроить уже на две шахты – плюс дать квартиру в Москве, причем на улице Горького, от Министерства угольной промышленности.

Я держался как кремень.

Впоследствии секретарша председателя московского городского совета «Спартака» – а мы там зарплату получали – рассказала, что как-то Гуляева вызвали и задали вопрос:

– Как же так – шесть человек написали заявление об уходе: Амбарцумян, Рейнгольд, чуть ли не Маслаченко?

Я тогда тоже был «на старте», готовился написать. А Гуляев и ответил:

– Ну и что? Наберу новых, а эти пусть уходят. Мы в 1966-м заняли четвертое место, и эти люди мне мешали. Гарантирую, что без них будем в тройке.

Там подумали и сказали:

– Лучше потерять одного тренера, чем шесть игроков основного состава.

И убрали Гуляева. А Старостина тогда в команде не было – его уволили в конце 1965-го, после «дела Севидова».