Спартаковские исповеди. Блеск 50-х и 90-х, эстетика 80-х, крах нулевых, чудо-2017 - стр. 16
Я о Старостине был так наслышан! Чем дольше он отсутствовал в «Спартаке» – тем больше ходило легенд. Что ногу ему перебинтовывали, поскольку он ударом с этой ноги штанги ломает, и так далее. Мы потом все пытались уговорить, чтобы он вышел на поле и показал что-то. А он нас стеснялся. Потом уже говорил:
– Играл я плохо. Просто хорошо бежал и лупил с правой ноги, куда попаду…
Ни разу при нас на поле не вышел! Андрей Петрович – тот выходил, бил. А Николай – нет.
До их возвращения мы, конечно, знали, что они сидят – правда, не были в курсе, за что именно. Потом Николай Петрович много историй рассказывал – как, допустим, он на пересылке был, где не кормили вообще. И если бы не воры – не выжил бы. Он им стихи читал, много историй, в том числе футбольных, рассказывал – и они с ним едой делились.
Рассказывал и о том, как было в «Спартаке» до войны. Как на игру они приезжали на кабриолетах, с открытым верхом. Видимо, тогда и стали клуб ненавидеть за такой образ жизни. Большинство за нас болело – но многие и ненавидели. Особенно торпедовцы. Вот Лидия Гавриловна, жена Валентина Козьмича Иванова, до сих пор «Спартак» ненавидит! К нам, отдельным футболистам, с уважением относится, но общество – терпеть не может!
С каким «аппетитом» мы все Старостиных слушали! Причем разговаривали братья совершенно по-разному. Андрей Петрович мудреные, литературные слова подбирал. А Николай Петрович бил прямой наводкой, в лоб. Как говорится, по рабоче-крестьянски. Первое время он так настраивал на матчи, что мы просто срывались с места, готовые рвать всех.
Рассказывал, как Василий Сталин привез его в Москву, когда он еще должен был в заключении находиться – и тогда единственный раз в жизни Николай Петрович вынужден был выпить с ним стакан водки. С тех пор он только на поминках по своей супруге, Антонине Андреевне, дома употребил немножко красного вина. И сказал:
– Да не сидите вы здесь с грустными лицами! А вспоминайте самое хорошее о ней. Можете даже петь, чтобы поминки были веселыми.
На братьев Андрея и Александра, которые, наоборот, выпить были не дураки, он Симоняну жаловался:
– Никита, вчера были два брата. Запас, что был, весь уничтожили!
Как он ради «Спартака» с утра до вечера горбатился, квартиры пробивал и все остальное! Глотку за нас мог перегрызть где угодно. На спортивно-технической комиссии – это вроде нынешнего КДК – защищал игроков, как заправский адвокат: всегда найдет вариант, чтобы оправдать, даже в безнадежных ситуациях! Ему достаточно было снять трубку и сказать, что звонит Николай Старостин, начальник команды «Спартак» – и открывалась любая дверь. По масштабу он государственным деятелем был и мог очень больших высот достичь.