Созвездие близнецов. Мифы и легенды - стр. 18
Так и продолжалась еще какой-то срок эта бессильная погоня. Аполлон впервые признал любовь во всей ее красе и боли. Она запомнилась навсегда, потому что оказалась первой, самой главной, а Феб, обласканный всеми, и представить себе не мог, что такое может случиться.
Как могла она убегать от него, отвергая все, что он ей дарил так щедро?
– Разве я похож на Пана и могу наводить на кого-то ужас?
Все происходившее было похоже на сказку, на какую-то страшную сказку. Ему оставалось только забыть обо всем, но ничего не получалось.
№№№№№№№№
В то время Артемида только и могла думать о лесах и животных, да и Пан не видел того, что происходило с ее братом и нимфой. И вот теперь он устремился к Фебу, чтобы как-то утешить его, успокоить. Но Аполлон не потерпел бы такого, Пан пока еще плохо знал гордеца, и ошибся в своих добрых устремлениях, которыми, как известно дорога в Аид и стелется. Да и Амур, который все это сотворил, вряд ли отступится, а потому положение Феба было плачевным, никто ему не сможет в том помочь.
Просто Аполлон стал игрушкой в руках маленького безобразника. Это же понял и сам герой, только было уже поздно что-то менять.
Рядом с красотой Феба Пан почувствовал в еще большей мере свое уродство, расстроился и тут же отступил, понимая, что не сможет с ним соперничать, как бы ему того не хотелось, а значит и жалеть его не стоит. Но и Амур ни к кому из духов и богов не был так яростно настроен, не был так жесток, как к ослепительному красавцу.
Когда Пан узнал о том, он немного утешился, только все равно ему было жаль беднягу Феба, в безобразном теле было заключено большое и доброе сердце.
А Феб уже не мог рассуждать здраво, ему казалось, что в его бедах повинен весь остальной мир.
Пан успел только заметить, как эти двое бросились к реке, Дафна взмолилась о помощи, и просила отца избавить ее от насильника. Но если бы бог реки мог противостоять Амуру, то он бы бросился на помощь, только никто бы не решился на такой шаг. Амур усмехнулся, понимая, что придется за все ответить, раз он заварил эту кашу, то ее ему и расхлебывать. И Дафна поняла, что неоткуда ей ждать помощи, надо все решать самой. Она была обречена.
Нет, последнее, что она поняла и почувствовала, то, что превращается в дерево, это был лавр.
Вот и свобода, и никакого насилия со стороны юного и прекрасного бога, теперь ей суждено было оставаться на высоком склоне, и оставаться в плену еще более страшном навсегда. Но было исполнено то, чего ей больше всего хотелось, Феб больше не смог бы угрожать ей, если бы и захотел. Он подошел к дереву, постоял перед ним немного, развернулся и отправился прочь. Но тогда он надеялся, что еще сможет вернуть свою нимфу, что она не ускользнет от него так просто и быстро. Только надеждам этим не суждено было сбыться, лавр – это все, что осталось от его пылкой страсти.