Сожительница - стр. 28
– Скажите, Борис Петрович, это вы помогли мне с поездкой в Америку?
Ягодов хитро посмотрел на нее.
– А ты как думаешь?
– Думаю, что вы.
– Правильно думаешь. В том фонде, что дал деньги, я член попечительского совета.
– Не знала.
– А ты много еще чего не знаешь, голубушка.
– И что именно?
– Выпьем коньяк, потом я тебе может кое-что и скажу.
Оксана посмотрела на рюмку, которую держала в руке, так, словно это был сосуд с ядом. Но придется принять и его. Очень уж хочется знать того, чего она не знает об Ягодове.
Она снова набрала в легкие воздуха, как перед глубоким погружением, и перелила рюмку в себя. Ее всю передернуло.
– Выполняйте свое обещание, – потребовала она.
– Я хочу, чтобы ты заняла бы этот кабинет.
– Но у него есть хозяин. И очень достойный.
– Сейчас есть, а через некоторое время не будет. И когда меня тут не будет, я хочу, чтобы была бы тут ты. И никто другой.
– В принципе я тоже не против, но мне кажется, что сейчас говорить об этом преждевременно. Вы еще полны сил и сможете работать на этом месте не один год. А что будет потом, кто может знать.
Ягодов стоял напротив нее с каким-то странным выражением лица. Оксана даже не могла понять, что оно выражает. Единственное, что она точно знала, что никогда раньше он так на нее не смотрел. Или она не обращала внимание.
– Ты верно подметила, сил у меня еще много. Но если человек мне дорог, то почему не сделать для него что-то очень хорошее. Я уже дошел до своей предельной черты, а тебе еще далеко до ней идти. И единственный шанс тебе занять мое место, – это стать моим преемником. Если со мной что-то вдруг случится, черт с два они тебе его дадут. Я даже знаю, чья жопа усядется вот в это кресло.
Столь смачные выражения из уст Ягодова давно уже не удивляли Оксану, он часто себе позволял такие словесные выходки, и она привыкла к ним. Подобный лексикон был неотъемлемой частью натуры этого человека. И нравилось это или не нравилось, но изменить его было невозможно.
Но сейчас она вообще не обратила внимания на подобное выражение, так как почувствовала волнение. Неужели он, в самом деле, готов ради нее на такую жертву? Зная его, в это трудно поверить. Он любит власть, как сластена конфеты.
У нее на языке уже теснились слова благодарности и признательности, но вдруг они внезапно куда-то исчезли. Нет, не все так просто, Ягодов в своей жизни ни разу не занимался ни благодеяниями, ни благотворительностью. Если он предлагает ей это место, значит, он потребует адекватную от нее плату. Он и не представляет себе, что можно действовать иначе.