Сожги венец безбрачия - стр. 30
Папа встал, бросил салфетку на стол и пошел в дом.
– Вернись немедленно, Саша! Мы ужинаем, если ты не заметил, – закричала мама ему вслед.
– Благодарю, сыт по горло, – ответил папа, поднимаясь на второй этаж в свой кабинет.
Больше в нашем доме никогда не звучала эта музыка. Во всяком случае при маме. Но как только она перестала приезжать сюда, папа заслушал пластинку до дыр. Я положила ее обратно на полку. Нет, не могу. Не сейчас. Слишком больно!
Рядом с пластинкой на полке лежала калимба. Папа так и не научил меня на ней играть. Хотя сам умел. Его научили на Кубе. Этот музыкальный инструмент там очень популярен. Когда-то его завезли туда африканские рабы. Калимба, веселая, простенькая и легкомысленная, такая же, как и кубинцы, быстро прижилась на Острове Свободы. Папина калимба переехала на дачу вместе с пластинкой «Дидона и Эней». Мама и ее терпеть не могла, и даже пыталась выбросить. Никогда не понимала, за что она так ненавидит Кубу и абсолютно всё, что с ней связано. Даже если там случилось что-то неприятное, это не оправдание. Мало в Москве горя и неприятностей? Ведь это их с папой жизнь, молодость, надежды, мечты и романтика.
Телефон зазвонил. На экране высветилось имя: Никита. Только его сейчас не хватало! И так настроение на нуле. Нет, не отвечу на звонок. Я положила калимбу обратно на книжную полку. Но Никита позвонил еще раз, и еще. Выключать звонок не хотелось. Лучше ответить, быстренько послать его и всё.
– Да, – ледяным тоном произнесла я.
– Лаура, привет. Это Никита, – он замолчал, шумно сопя и явно не зная, как продолжить разговор.
– Узнала, – сухо сообщила я.
– Тут такое дело… слушай, я прошу прощения.
– Интересно. И за что это?
– Ну за то, что поверил тому отморозку. Чем больше думаю об этом всём, тем больше понимаю, что не можешь ты быть этой самой… ну…
– Экскортницей? – язвительным тоном подсказала я.
– Ну да, извиняюсь за выражение. Не похожа ты. Ну что я ночных бабочек не видел, что ли? Какой-то огрызок-пранкер, наверняка, записывал свои эти тик-токи. А я купился. Для таких лохов, как я, они и стараются. Мы ж для них хлеб с маслом и икрой.
– Как же так? Какое разочарование! Я только в тренд вошла. Ты же сам сказал, что сейчас в трендах такие, как я, не похожие на представительниц древнейшей профессии. А ты меня сразу уволил. Нехорошо это, Никита, некрасиво.
– Прикольно, – хмыкнул он, но тут же спохватился и очень серьезным и виноватым тоном произнес: – Слушай, Лаурочка, у меня с юмором вообще не алё. И соображаю я туго. Честно признаюсь: лоханулся, конечно, по-крупному. Развели меня, как кролика. Понимаю, что простить тяжело. Но я искуплю вину, честное слово!