Союз, заключенный в Аду - стр. 43

Дура.

– Аврора! – стук в дверь повторяется. – Я знаю, что ты не спишь.

Ничего не отвечаю и продолжаю смотреть в окно. Гидеон скоро сдастся.

– Аврора, пойми же… – слышу тяжелый вдох и удар кулака в стену. Кажется, он зол. Я бы тоже злилась на себя. – Все, что произошло, не твоя вина.

Что?…

Приподнимаюсь на локтях, и голова тут же начинает кружиться. От голода и кровопотери у меня видимо начались слуховые галлюцинации. Я предложила экологический день, на который напали ирландцы. Все смерти и последствия для предвыборной кампании Гидеона лежат на моей совести. Конал хотел отомстить мне, и он не поскупился на жертвы.

– Аврора, их нападение – только их слабость, – продолжает Гидеон и стучит еще раз. – Впусти меня, или я сам выбью дверь. Просто предупреждаю.

Черт.

Опираюсь на локти и приподнимаюсь на кровати. Тело тяжелое, будто каменное, мышцы одеревеневшие. Поправив рукава и штанины, чтобы не было видно повязок, медленно направляюсь к выходу из спальни. Не знаю, насколько плохо выгляжу, да и, честно говоря, мне плевать. Гидеону придется смириться, что я живой человек. Берусь за ручку и, отперев замок, приоткрываю дверь. Гидеон, одетый во все черное и обтягивающее, хмуро оглядывает меня. Его глаза скользят по складкам на моей пижаме, и я едва сдерживаю порыв опустить взгляд и проверить, не осталось ли нигде крови. В руках у Гидеона поднос с едой.

– Тебе надо поесть, – его слова не звучат как просьба или предложение. Нет, это приказ. – Хотя бы выпей молоко и съешь тост. От большего тебя стошнит.

Гидеон рукой сдвигает меня в сторону и проходит внутрь. Мои глаза падают на чересчур обтягивающие упругий зад брюки и странные сапоги. Ни разу не видела, чтобы Гидеон так одевался. Он проходит к моей кровати, ставит на поднос на тумбочку и садится в кресло. Сложив руки на груди, Гидеон кивает в сторону еды и приказывает:

– Ешь.

Осторожно перешагивая, возвращаюсь к постели и беру в руки поднос. Еда пахнет сносно, но желудок противится и урчит. Гидеон не сводит с меня глаз и безмолвно повторяет свой указ. Взяв стакан, делаю два маленьких глотка молока.

– Осторожно, – кивает Гидеон. – Ты не ела три дня, и тебе может стать плохо.

Молча беру тост с сыром и кусаю его. Желудок пытается возражать против еды, но я продолжаю есть за неимением выбора. Гидеон продолжает внимательно смотреть на меня, и мне кажется, будто он видит сквозь мою одежду. Вдруг он что-то знает? Как он отреагирует? Посчитает меня глупой и слабой? Или просто сдаст в психиатрическую клинику? А, может, сразу Коналу?

– Хватит, Аврора, – закатив глаза, говорит Гидеон.