Союз, заключенный в Аду - стр. 4

Конал неожиданно вырастает возле меня и подходит чересчур близко, я автоматически превращаюсь в статую и крепче запахиваю полы тренча. Еще одна привычка. Брат Орана ухмыляется мне, протягивает руку и убирает мои волосы с плеча. От него пахнет сыростью и пылью в точности, как в подвалах, где он проводит слишком много времени, пытая людей. У многих людей есть хобби. Например, вязание, спорт, коллекционирование фигурок. У братьев Доэрти любимым занятием были пытки, истязания и убийства. Они знали сотни способов, как причинить людям максимальную боль. Если бы не их высокий статус в иерархии ирландском синдикате, то они бы были отличными наемниками и головорезами. Наклонившись к моему уху, Конал шепчет:

– Могла бы пустить хоть одну слезу по погибшему мужу. Все русские женщины такие холодные, или ты из особого рода ледяных сучек?

Гроб опускают в могилу. Родственники и друзья Орана по одному подходят ближе и кидают по горсти земли в яму. Мы с Коналом поступаем так же. Когда рабочие начинают закапывать могилу, мы отступаем назад.

– Ты тоже не выглядишь особо опечаленным, – констатирую я, оглядываясь по сторонам в поисках родителей.

Мой отец – казначей «Братвы», он один из приближенных к нашему пахану Владимиру. Папа не был рад, когда ее четырнадцатилетнюю дочь решили выдать замуж за одного из заклятых врагов. Браки по договору – привычное дело в синдикатах. Родственные связи – гарантия мира, пусть и хрупкая, как была у нас с Ораном. У самого Владимира дочери были уже выданы замуж за нужных людей по такому же принципу, и папе пришлось одобрить мой брак. Я видела, как он не хотел отдавать единственного живого ребенка своему врагу, и была благодарна ему. Пыталась не подводить его четыре с половиной года до самой смерти Орана. Когда я уйду с кладбища, не знаю, продлится ли мир хотя бы сутки. Боюсь, улицы Чикаго вновь будут залиты кровью наших солдат.

– Я погоревал, а потом вспомнил, что мне достанутся все побрякушки Орана, ты в том числе. Нам же так нравится играть, – Конал грубо проводит пальцами по моей щеке, и я не могу удержаться от порыва отпрянуть. – Правда придется немного подождать. Все сошли с ума от горя и действительно верят, что ты причастна к смерти брата.

Конал заливается смехом, но ни один человек не смотрит осуждающе на него. Он мужчина у власти, и никто не имеет права его упрекнуть. К сожалению, Конал не врет. Он вполне может запросить меня себе, раз я не родила ребенка от Орана. Я могу стать чертовым пунктом в наследстве своего мужа.

– Аврора! – неожиданно до меня доносится голос матери, как обычно спокойный и мягкий.