«Союз нерушимый…» - стр. 85

Рассказ на время прервался, а мы смотрели на человека в ливрее, как будто в саму историю.

Он для вежливости кашлянул, чтобы вывести нас из ступора и продолжил:

– Во время блокады Ленинграда в отеле устроили госпиталь для писателей, художников и музыкантов. Откармливали у нас в ресторане, чтобы сберечь от гибели цвет нации, как тогда говорили. Направление сюда можно было получить только у заведующего Ленгорздравотделом. Одна из самых известных историй про «Асторию» такова: Гитлер собирался устроить здесь банкет по случаю своей победы. Даже распорядился напечатать пригласительные билеты. Так или иначе, но «Асторию» немцы во время своих авианалетов на Ленинград не бомбили. После войны, в наспех отремонтированном здании, снова начали принимать постояльцев. «Астория» стала престижной советской гостиницей и рестораном с соответствующим набором обитателей: фарцовщиками, интердевочками, номенклатурными командировочными и секретарями всяческих творческих союзов. Но и по-настоящему интересные люди хранили верность «Астории». Например, Александр Вертинский…

Тут Семёныч прервался и говорит:

– Вам уже несут обед, а мне пора…

Мы непроизвольно посмотрели в сторону кухни через просветы в шторах, а когда взглянули на старика … то на том месте, где он стоял, только бархатная шторка колыхалась.

– Да, шустрый старик… Это ж сколько ему лет то должно быть?, – задумчиво спросила Василиса.

– Должно быть не меньше девяноста, а по виду больше шестидесяти не дашь, – с сомнением я ей ответил.

Тут нам и действительно принесли наш обед и вино, и мы принялись отдавать должное кухне знаменитого ресторана.

Я с удовольствием констатировал, что под таким непрезентабельным названием, как «комплексный обед», скрывались настоящие шедевры кулинарного искусства. Вроде бы и названия обыденные: салат «Витаминный», мясная солянка, шницель «по – министерски», жаренная картошка. Но это были «произведения искусств и с виду, и по вкусу. Салат был из свежих огурцов и помидоров с зеленью, но так вычурно нарезан и разукрашен, что просился на холст, в виде натюрморта. Не говоря о запахе тмина и кукурузного масла. Солянка была настоящей, то есть на мясном бульоне, с обжаренными кусочками почек, копчёностей и дольками сосисок, с маслинами и лимончиком, с ложечкой сметаны. Шницель ни чем не напоминал столовскую котлету, а наоборот, сам собой в мозгу вызывал это кулинарное название – шницель. Даже приставка «по – министерски» его не испортила, вернее, он в ней просто не нуждался. Жаренная картошка, была по настоящему картошкой и по правильному пожаренной. Вроде ничего сложного. Но вот в других местах у них выходит такая себе пригорелая мягкая субстанция. А здесь с хрустящей корочкой каждая её соломка и внутри рассыпчатая сладкая мякоть. Даже хлеб был свой, то есть, вот только с пода печки. А соус к шницелю можно было подавать отдельно, и свободно съесть с ним хоть газету.