Союз еврейских полисменов - стр. 51
– Бина выглядит неплохо.
– Еще бы.
– Стервозочка.
– Ты так всегда говорил.
– Бина, Бина.
Берко мрачно трясет головой, но при этом весь его облик выражает любовь.
– В прошлой жизни она, наверное, была флюгером.
– Думаю, ты ошибаешься, – возражает Ландсман. – Ты прав, но ты ошибаешься.
– Так ты говоришь, Бина – не карьеристка?
– Я этого не говорю.
– Карьеристка, Мейер, и всегда была. И это одна из тех черт, что всегда мне в ней нравились. Она баба ушлая. Она жесткая. Она дипломат. Она кажется лояльной, но в обе стороны, и вверх и вниз, а это не всякий может. Она прирожденный инспектор. В любой полиции, в любой стране мира.
– Она была лучшей на курсе, – говорит Ландсман, – в академии.
– Но на вступительных экзаменах ты получил более высокие оценки.
– Ну да, – говорит Ландсман. – Получил. Я что, это упоминал когда-то?
– Даже федеральные маршалы Соединенных Штатов достаточно умны, чтобы заметить Бину Гельбфиш. Если она постарается закрепиться в правоохранительных органах Ситки после Возвращения, я ее осуждать не стану.
– Я принимаю твою точку зрения, – отвечает Ландсман, – но не разделяю. Не для этого она согласилась на инспекторскую должность. Или не только по этой причине.
– Тогда почему?
Ландсман пожимает плечами.
– Я не знаю, – признается он. – Может, она уже ни в чем не видит смысла?
– Надеюсь, что это не так. Или следующее, что она сделает, – вернется к тебе.
– Б-же упаси.
– Кошмар.
Ландсман делает вид, что сплевывает три раза через плечо. Потом задумывается, не связан ли этот обычай с привычкой жевать табак. Госпожа Калушинер возвращается, волоча непомерные кандалы своей жизни.
– Еще есть яйца вкрутую, – говорит она зловеще. – И багель, и заливная рулька.
– Да просто что-нибудь попить, госпожа Калушинер, – просит Ландсман. – Берко?
– Да, газировочку какую, – вставляет Берко, – с лимончиком.
– Вы хотите кушать, – объясняет она ему. И это не предположение.
– Почему бы нет, – соглашается Берко. – Хорошо, принесите пару яиц.
Госпожа Калушинер поворачивается к Ландсману, и он чувствует, что и Берко на него смотрит, ожидая заказа сливовицы. Ландсман ощущает, как устал нетерпеливый Берко, как его раздражает Ландсман со всеми своими проблемами. Пришло время собраться, не правда ли? Найти хоть что-то сто́ящее в жизни и жить ради этого.
– Кока-колу, – заказывает Ландсман. – Если не затруднит.
То, что сделал Ландсман и чего никогда здесь не случалось с ним, да и с другими, впервые удивляет вдову Натана Калушинера. Она воздевает серовато-стальную бровь и уходит. Берко дотягивается до огурчика, стряхивает с него перчинки и гвоздику, налипшие на пупырчатую зеленую кожицу, похрустывает им во рту и счастливо хмурится.