Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - стр. 20

Неожиданно с верхней «шконки» у окна поднялся паренек небольшого роста, в дорогом спортивном костюме и, словно нехотя подойдя к первоходу, спросил:

– Давно с воли?

– Больше недели, – ответил Луконин, внутренне готовясь к какой-нибудь изощренной подставе.

– Зовут-то как?

– Миша. А фамилия моя – Луконин.

– Московский?

– Ага, в Сокольниках живу.

– Поня-атно. Впервые на «хату» заехал? – заметив скованность новичка, собеседник неожиданно подмигнул ему. – Да ладно, не менжуйся. И так видно, что первоход. Давай, проходи. – Паренек кивнул в сторону ближней «шконки». – Видишь, у нас со спаньем напряженка, тут все в три смены спят. Покемарь тут пока, а завтра посмотрим, что и как.

Всю ночь Луконин не сомкнул глаз. «Прописка», о неизбежности которой он с таким ужасом думал на «сборке», отодвигалась до утра. Но хорошо это или плохо, первоход еще не знал.

В шесть утра в камере определилось слабое движение. Из-под «шконок» вылезли какие-то серые, грязные субъекты, не обращая на новичка внимания, они принялись за уборку «хаты». Как узнал Миша позже, это были «шныри», или уборщики; камерное местожительство под нарами именовалось почему-то «вокзалом».

В половине седьмого большинство обитателей «хаты» проснулось – правда, некоторые, занимавшие привилегированный угол, продолжали спать. Это были камерные авторитеты, и право занимать «шконку» единолично было их неотъемлемой привилегией.

В половине седьмого обострившееся за ночь обоняние различило слабый запах пригоревшего масла, и арестанты зашевелились – этот запах был предвестником скорого завтрака. И впрямь: к восьми утра на «хате» появился «баландер», кативший впереди себя небольшую тележку с огромными алюминиевыми кастрюлями и аккуратно разложенными буханками хлеба. Утренняя пайка представляла собой кашу из неизвестного ботанике злака и кружку слабо заваренного чая.

Впрочем, большинство арестантов не притронулись к тюремной пайке – «семьи», на которые делилась камера, предпочитали завтракать «дачками» – продуктами, переданными с воли.

Луконин недоверчиво ковырялся в каше ложкой и, найдя в комке слипшейся крупы таракана, решительно отодвинул «шлюмку», то есть миску, в сторону. Конечно, есть хотелось очень, но брезгливость превозмогла голод.

Сразу же после завтрака к первоходу вновь подошел давешний паренек в дорогом спортивном костюме. Присел рядом, приятельски улыбнулся и предложил:

– А теперь давай знакомиться. Миша, говоришь?

– Миша.

– Из Сокольников?

– Из Сокольников.

– По какой статье закрыли?

– Сто пятьдесят восьмая, кража…

– Поня-атно. Ну, подойди к тому столу, с тобой «смотрящий» поговорить хочет.