Соврати меня - стр. 6
– Мама любила твоего отца, и к тебе, болвану, не хуже родной матери относится!
– Любила она! – вызверяется Мирон, после чего заходится простуженным смехом. – Это отец её любил! И Дима тебя любит. Что не очень хорошо, но, поверь, вполне решаемо.
– Мир, ты пьян, – упираюсь руками в твёрдую грудь. – Отпусти. Отпусти меня...
Я мечтаю провалиться под стол, когда сводный брат нависает надо мной, грубо сжимая мои щёки вымазанными сажей пальцами. Не больно, но страшно унизительно. Меня пугает его звериный взгляд и трение штанов о внутреннюю сторону обнажённых бёдер, а ещё терзает глубокая обида за маму и какое-то ошеломляющее липкое чувство, стремительно разливающееся под кожей сиропом. Такое приторное и горькое до скрипа этой самой сажи на зубах, такое тянущее и такое... необходимое.
– Найди себе другую жертву, паучонок, – лихорадочный взгляд Мира останавливается на моих губах и некоторое время прожигает их злобой – И прекрати смотреть на меня такими глазами, будто бы вот-вот кончишь. Бесишь.
– Поверь, это взаимно! – рычу, задыхаясь от возмущения. А в следующую секунду происходит то, чего ни я, ни тем более этот самовлюблённый оболтус никак не ожидаем. В голове будто щёлкает невидимый затвор, я резко выхватываю стоящие в вазе люпины, не глядя отбрасываю цветы в сторону и, пользуясь заторможенной алкоголем реакцией Мира, выплескиваю застоявшуюся воду ему в лицо. Естественно, большую часть проливаю на себя. Само собой его это не утешает.
От неожиданности он отшатывается, чем я и пользуюсь, чтобы отскочить на безопасное расстояние.
– Вот же дрянь, – недовольно кривится Арбатов, стирая свободной рукой капли с лица, чем смешивает мои мысли в кучу, оставляя на поверхности только недоверчивое удивление.
Во-первых, я впервые даю ему отпор, а во-вторых, что-то непохоже, чтобы сводный брат спешил меня наказывать. Но поспешность накатившего вдруг облегчения становится очевидной едва Мир вперяется в меня насмешливым взглядом. Всё выражение его лица сквозит снисходительной иронией и только за это я готова снова повторить свой подвиг. Например, плеснуть в него оставшимся виски и показать этому диктатору-переростку что такое настоящее фаер-шоу.
– Лучше не пытайся противостоять мне, облажаешься. Ты уже облажалась, – послав мне одну из своих самых волчьих улыбок, он как ни в чём не было забирает оставленную на подоконнике бутылку и беспечно насвистывая идёт к двери. – Я домой. Тебя подбросить, паучонок?
– Не нужно, такси вызову.
Оставаться действительно нет больше ни смысла, ни желания, всё равно вечер безнадёжно испорчен и что-то мне подсказывает, что это только начало.