Совок - стр. 17
Ну да ладно, не впервой, буду заниматься этим делом факультативно. А размотать мне эту делюгу непременно придется, иначе обязательно добьют. Кому ж это я так соли на хер насыпал, куда ж я влез?
– Арестовали? – задал я по инерции Горбунову риторический вопрос.
– Само собой! Всех троих. Сейчас под всех них людей подводим. Мне начальник угла хорошего маршрутника пообещал. Талант! Работает по камере, только шум стоит! По низам будем плотно работать, что-нибудь, да протечет. Все наши свой подсобный аппарат уже проинструктировали.
Что ж, толково. Похоже, райотдельские опера тоже не верят, что это простой разбой. Оно и понятно, не идиоты же они. В операх можно быть кем угодно, но только не дураком. Глядишь, и рубанут палку по умышленному убийству через покушение.
Грабить советского мента средь бела дня, занятие тупое и неблагодарное. Дохода мизер, а неприятностей не оберешься. Да и не грабили они меня, если уж на то пошло. Уж я-то знал, как у отморозков мои документы оказались.
– Ты посмотри среди изъятого у них, там червонец должен быть с номером телефонным прямо на купюре, – говоря это, я не сразу сообразил, откуда в моей памяти всплыла злосчастная купюра с такой приметой. – Это мой червонец, ты скажи прокурорским, пусть его еще раз отдельно переизымут. И ручку пусть из моего пиджака тоже изымут, под протокол, как положено, я этой ручкой как раз тот номер записал, – коллега довольно осклабился.
Опер Горбунов строчил в своем блокноте, время от времени поглядывая не на меня, а почему-то на Марину. Да-а, не дорабатывает замполит в Советском РОВД, уж больно личный состав райотдела у него морально неустойчив, ревниво злился я. Мысленно я уже считал Марину своей добычей и внимание к ней коллеги с лицом без побоев меня раздражало.
– Давай, я тебе сейчас заявление в дело для следователя напишу, а допрашивать меня он пусть позже приезжает, что-то совсем хреново мне, – безжалостно прервал я внеслужебные переглядывания госслужащих.
– Ну да! – неохотно оторвавшись от созерцания прекрасного, опер протянул мне листок бумаги на своей папке и сунул в правую руку самописку.
– Мысли по делу есть какие? Ты их раньше видел? Кого ты мог так зажать? – Горбунов наконец-то вернулся к жизненной прозе и начал работать.
– Самому интересно, вроде бы не пересекался я с ними. По прошлым делам я их точно не помню. Кто мог послать этих уродов, тоже не знаю. Думать надо, а думать пока нечем, – вздохнул я. – Голова болит и все мысли, как в тумане. Надо несколько дней отлежаться и в себя прийти, – я был искренен.