Советско-египетские отношения. 1943-1955 гг. Документы и материалы - стр. 11
В одиннадцать часов в посольство пожаловал обер-камергер короля Исмаил Теймур-бей – в роскошной ветхозаветной колымаге, запряженной четверкой вороных, с узорчатыми попонами на их гладких боках. За первой колымагой подъехала вторая, ее родная сестра. Обер-камергер был в раззолоченном сюртуке с золоченым поясом, при шпаге, на груди у него сверкали семь орденов, по большей части в форме крупных звезд. Усадив высокого посетителя на диван в гостиной, я завязал с ним беседу. Времени у нас хватало – представляться королю я должен был ровно в полдень. Затем, после того как я представил Теймур-бею наших дипломатов, мы тронулись в путь.
В первую из парадных колымаг сели мы с обер-камергером, в другую – Солод, Султанов и Харламов. На высоченных козлах обеих колымаг восседали расфранченные на восточный манер кучера, на запятках стояли по два лакея в таких же, как у кучеров, франтоватых ливреях.
Любопытное зрелище, должно быть, представлял наш кортеж со стороны: ни дать ни взять постановочный ансамбль из какого-нибудь кинофильма на сюжет из арабских сказок. Антураж тоже как будто был во многом заимствован из той же постановки. Весь путь от посольства до самого дворца – прекрасно асфальтированные проспекты, площади и мосты – покрывал насыпанный с утра плотный слой золотистого песка, мягко хрустевшего под колесами карет и копытами лошадей. Неожиданное дорожное покрытие было очевидным пережитком тех далеких лет, когда улицы арабских столиц еще не ведали мостовых и когда песок избавлял знатного гостя халифа или эмира от риска застрять в вязкой уличной грязи. Но не только песок напоминал об этом прошлом. По обе стороны передней кареты бежало по двое глашатаев в желтых камзолах и белых шароварах. Они поминутно оповещали толпившихся на тротуарах прохожих о том, кого, куда и зачем везет королевская колымага.
Когда обе кареты тронулись от посольства, следом за нами двинулся почетный эскорт – отряд конной королевской гвардии с саблями наголо.
По дороге я то и дело поглядывал в окошко кареты и всюду видел скопившиеся на тротуарах густые толпы зрителей. Они бурно приветствовали нас возгласами и аплодисментами, бросали в воздух фески, махали руками, платками. Кстати сказать, о смысле церемонии они отлично знали и без опереточных глашатаев: еще накануне о ней сообщали все газеты и радио.
В такой атмосфере, которую можно было без преувеличения назвать праздничной, мы проехали через окраинную и центральную часть Каира до Абдинской площади, где за литой чугунной оградой возвышался королевский дворец. При нашем въезде в широко распахнутые ворота дворца выстроившийся за оградой военный духовой оркестр грянул бравурный марш. Кареты медленно проследовали вдоль почетного караула – пешей гвардии в темно-красных мундирах, малиновых фесках и белых гетрах. Перед строем солдат стояли знаменосец с высоко поднятым знаменем и два офицера с обнаженными, тонкими, словно фехтовальные рапиры, шпагами. Когда кареты приблизились к главному подъезду и все их пассажиры вышли наружу, оркестр заиграл египетский национальный гимн, а затем государственный гимн Советского Союза – тогда это был еще «Интернационал».