Советские старики - стр. 4
Последний ее триумф случился больше двадцати лет назад – в двухтысячном году. К ней явилась дочка противной Клавдии Ивановны из второй квартиры и очень стесняясь показала глянцевый журнал под названием "Космо-чего-то-там" за май этого года. Обложка призывала к сексу по знакам зодиака, предупреждала о шести ошибках при похудении и звала на стажировку за границей. Но ничего этого БабКатя не заметила, девушка на обложке была просто шикарная! Даже не столько девушка, на нее-то как раз Катерина и не обратила внимания, сколько связанное крючком ажурное платье, состоящее преимущественно из дырочек, но каких изящных дырочек! Это же надо такую диковинку придумать! С фантазией у Кати всегда было туго, повторить она могла что угодно, а свое, оригинальное, сочинялось с трудом. Она даже и не пыталась скрыть своего восхищения мастерством создателя такой восхитительной модели, несмотря на то, что платье больше извлекало на свет части тела, чем их скрывало.
– БабКать, вы сможете сделать такое же? – с надеждой спросила… как же ее звали? Даша? Маша? Наташа? Куда эта память все время имена засовывает?
И с готовностью добавила:
– Я заплачу!
А потом вдруг спохватилась:
– Только маме не говорите…
Если бы даже БабКатя решила отказаться от этого заманчивого предложения, она бы и тогда не стала лишний раз разговаривать с этой противной Клавкой, старшей по подъезду, которая вечно собирала деньги то на свадьбы, то на похороны, то на генеральную уборку.
Катерина погрузилась в работу безоглядно. Сделала несколько образцов для определения плотности вязания, провела математические вычисления для расчета количества петель и столбиков, несколько раз перевязывала технически сложную, не поддававшуюся с первого раза часть. Наконец, заправила последние ниточки, отпарила утюгом неровности в цепочках и столбиках, села у окна и, дождавшись Машу-Дашу, таинственно поманила ее рукой.
Честное слово, получилось не хуже, чем в этом "Космолёте"! Девушка то вертелась перед зеркалом, то бросалась обнимать БабКатю, то порывалась бежать за деньгами, забыв снять платье. Катя и запамятовала, что вещи могут доставлять людям такую радость. Она-то сама донашивала старые свитерки и юбки, думая, что на ее век хватит. В двухтысячном году она и не мечтала, что доживет до две тысячи двадцать третьего.
– Так ведь и не дожила еще, – скептически заметил противный внутренний голос.
Чем же закончилась та история? Катя смутно вспоминала какие-то снимки, кажется девчонка заказала фотосессию и повесила фотографии где-то в Интернете. Еще БабКате почему-то вспоминалось число сто четырнадцать. Столько писем, что ли, пришло в ответ? Теперь не у кого спросить. Маша-Даша вскоре уехала в Москву, Клавдия умерла, а людей, которым досталась квартира, БабКатя не знала.