Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1 - стр. 16

Новообразованные еврейские общинные советы занимались в тот период и оказанием помощи иностранным военнопленным – участникам Первой мировой войны, среди которых было немало евреев. По данным, которыми располагали сионистские организации, на начало 1919 года на территории Сибири в лагерях находилось 3278 евреев-военнопленных (1458 офицеров и 1820 солдат), из них в Омске – 7 офицеров и 500 солдат[28]. Все они нуждались не только в материальной поддержке, но и в удовлетворении национально-культурных запросов. В некоторых лагерях (в Ново-Николаевске, Ачинске, Красноярске, Иркутске и других) при поддержке общин возникли своего рода «народные университеты» по изучению еврейской истории, иврита, «палестиноведения», выходили еврейские рукописные журналы на немецком, венгерском и идише[29]. Омский общинный совет прежде всего собирал средства для содержания пленников и их возвращения на родину. Проблему унаследовала вскоре и советская власть в лице различных государственных и партийных структур, в том числе и евсекций РКП(б), о чем речь пойдет ниже.

Победа большевиков в Гражданской войне уравняла еврейские демократические общины Сибири со всеми другими «буржуазными» еврейскими организациями страны. Красная армия заняла Омск в ноябре 1919 года, а уже два месяца спустя в Сибирский революционный комитет поступило заявление от Омского еврейского общинного совета (ваада) с протестом против изъятия у него общежития для инвалидов, дома дешевых квартир, больницы и училища. При этом авторы документа не скрывали главную цель своего обращения – «поставить перед советской властью в Сибири вопрос о еврейском равноправии»[30]. Разумеется, страстное выступление деятелей ваада не возымело никакого действия – большевики имели собственные представления о формах реализации этнического равенства. А еще через месяц постановлением Сибревкома все еврейские общинные советы региона были закрыты. Их имущество переходило «в ведение еврейских секций подотдела национальных меньшинств губернских или городских отделов народного образования», а имущество и предметы, относившиеся к религиозному культу, передавались «соединениям [объединениям] верующих на основании декрета об отделении церкви от государства»[31].

Таким образом, к весне 1920 года все еврейские социальные и культурно-образовательные учреждения Омска перешли под управление соответствующих отделов городской администрации, а две существовавшие издавна иудейские религиозные общины оказались зажаты в тиски нового ограничительного законодательства, постоянно ужесточавшегося в последующее десятилетие. Согласно этому законодательству, религиозные общества любых конфессий не обладали правами юридического лица и не могли владеть собственностью – культовые здания и утварь лишь передавались им в пользование. Общества обязаны были действовать в рамках типовых уставов, утверждавшихся местными властями, и регулярно предоставлять тем же властям сведения обо всех своих членах.