Совершенство - стр. 75
Не знаю, как закончить это письмо. Надо ли сказать, что я люблю тебя? По-моему, это будет неверно. Мне думается, что это неуместно, так что оставлю его
С самыми наилучшими пожеланиями,
Единственный и неповторимый Паркер.
Я сохранила письмо вместе со всем остальным.
Теперь я не могу вспомнить Паркера. Я не помню его лица, его прикосновений, его тела, его слов, его дел, наших дней.
Но есть у меня одна мысль, за которую я цепляюсь в настоящее время: в конце недели, которую мы провели вместе, у меня появился и развился вкус к комедии.
Он забыт, но я изменилась.
У меня нет слов, чтобы выразить, насколько это чудесно.
Глава 29
Некоторые фантазируют на тему того, как их спасают пожарные.
Фантазия, очевидно, включает мускулистых мужчин с вымазанными сажей потными лицами, браво продирающихся сквозь пламя, не смеющее коснуться их, обутых в тяжелые сапоги. Они подхватывают с пола недвижимую жертву и несут ее на плече; грудь у нее вздымается, волосы развеваются вокруг на удивление не пострадавшего лица, и спаситель доставляет ее в безопасное место, залитое лунным светом.
Пережив спасение пожарной службой Стамбула, я берусь утверждать, что все это совсем не так.
Наглотавшись дыма, я потеряла сознание. Очнулась я, охваченная болью, на каталке в машине «Скорой помощи» и увидела, как женщина с лицом, напоминающим гниющую картофелину, срезает с моих ног брюки. Я попыталась заговорить, но легкие жгло нестерпимым пламенем. Я попыталась шевельнуться, но мои иссиня-бледные руки бессильно болтались, как плети. Другая женщина, помоложе, с накрашенными черно-коричневой помадой губами и густым слоем теней вокруг глаз, наклонилась ко мне и спросила по-турецки, на языке, который я с трудом понимаю:
– Вы меня слышите, мэм?
Она дала мне воды. Вода обжигала, и мне захотелось еще.
– Мэм, вы можете назвать ваше имя?
– Хоуп, – ответила я, прежде чем вспомнила, что надо врать. – Меня зовут Хоуп.
Женщина постарше продолжала срезать с меня одежду, совершенно не обращая внимания на происходившее вокруг. Двери «Скорой» были открыты, и я слышала, как все еще бушевал огонь, видела отблески пламени на гудронном покрытии дороги, слышала крики суетившихся людей и грохот рушившихся перекрытий. Кто вызвал сюда пожарных? Скорее всего я никогда об этом не узнаю: какой-то безымянный незнакомец, спасший мне жизнь.
– Вы испытываете…
Далее последовала серия слов по-турецки, которые я не поняла, но которые сопровождались жестами, возможно, указывавшими на места, где я могла чувствовать боль. Я таращилась на нее непонимающим взглядом, чувствовала на зубах сажу, ощущала, как воздух рвался через мой внезапно очистившийся нос, мгновенно обожженный изнутри. Я покачала головой, и молодая врач смущенно улыбнулась, пытаясь найти другие слова на более легком языке.