Сотворение мира (сборник) - стр. 7
«Неэффектный пейзаж», – сказала бы Инка Пескарик. Если бы пришла. Но ее не было. И правда, зачем ей совхоз?
Многие начали жалеть, что явились.
А уж когда семиклассникам показали поле… Поле было нескончаемое, огромное, словно стадион. Всё в капустных кочанах. Они валялись в черной взбаламученной земле, круглые, как футбольные мячи. Их надо было складывать в старые шершавые ящики.
Румянцева схватила один кочан и тут же уронила. Вес оказался приличный! Все дружно захихикали. Но Слонов тут как тут. Подхватил Капустину – и в ящик. Метлищев даже сострить не успел.
– Молодец, Олег! – похвалила Слонова Серафима. – Давайте встанем в пары. Дело быстрее пойдет!
И класс двинулся к конторе, маячащей вдалеке, за стеной моросящего дождя, величественно и чинно.
– А мне пары нет! – заорал Метлищев. – Я же тринадцатый!
– Будешь ящики считать! – распорядилась Серафима.
Мальчишки подтаскивали ящики в общую кучу. Наверху, как начальник, пристроился Метлищев.
Гущенко стало завидно, что не она руководит процессом, ведь привыкла в гуще быть, точнее, над гущей (фамилия-то обязывает!). И она очень органично пристроилась к Метлищеву:
– Ты считай, а я записывать буду.
А что? Кто записывает, тот всегда главнее!
Опять паритет нарушился: девчонок пять на грядках осталось, мальчишек шестеро. Постепенно почти все мальчишки к Воловой с Пожарской перекинулись.
Туполев достал перочинный ножик из кармана, срезал испачканные землей нижние листья, а потом подумал-подумал и верхние срезал, освободил сочную белую душистую кочерыжку, царским жестом протянул ее Ганне.
И пошло-поехало. «Столовая № 1» открылась.
Саша Румянцева, понятно, осталась без кочерыжки. Потому что они со Слоновым продолжали кочаны в ящики собирать. Алевтина, правда сначала тоже им помогала. Но потом отошла и стала работать одна.
Кочаны постепенно становились всё тяжелее и тяжелее. Руки у Румянцевой одеревенели. Но она закусила губу и пошла дальше. Из упрямства. Слонов с Алевтиной – за ней.
шептала Саша.
– Это сурепка сорная так пахнет, – произнесла вдруг Алевтина. – Хотя с виду не скажешь, что сорняк: желтенькие такие цветочки, симпатичные. Но и мимоза на самом деле не мимоза, а акация серебристая.
Алевтина не только казалась серьезной, она много чего знала. Румянцева взглянула на нее с уважением.
А Слонов ни с того ни с сего проскакал по борозде конем, сорвал сурепку, дурашливым голосом запел:
– «Две-е-е морко-о-овинки несу за зеленый хвостик»! – и эффектно кинул ароматную сурепку в Сашин ящик: – Моська, лови!