Сотрудничество в публичной политике и управлении - стр. 41
Впрочем, если в публичном поле общественное мнение имеет определенные шансы на корректировку решений, то активность неформальных групп внутри элитарных коалиций (под воздействием которых правительственные «решения или процесс согласования принятия решений» зачастую «вытесняются из легального поля» [Моляренко 2016, с. 85]) становится для общественности непреодолимым барьером в продвижении собственных позиций.
Однако и в этих случаях формы гражданской активности (демонстрирующие протест или солидарность с действиями властей) обладают своей социальной значимостью, претендуя на включение в действия профессиональных органов управления, иными словами, тех структур и институтов, которые задают условия участия рядовых граждан в разработке решений, позволяя массам «вклиниваться» (в основном при поддержке партий, массмедиа и других авторитетных медиаторов) в решение вполне определенных вопросов.
Ограниченность профессиональных рамок государственного управления во многом определяет и границы инструментального политического процесса, где возможно функционирование структур сообщественного управления. Руководствуясь принципами теории «потолка и поля» (демонстрирующей наличие верхних и нижних границ специализированных коммуникаций), можно утверждать, что этот процесс лимитирован в первую очередь: характером институционального дизайна; наличием регулярных (внешних и внутренних) угроз, провоцирующих введение чрезвычайного положения, ограничение гражданских прав и т. д.; рисками возникновения внутренних социальных конфликтов, обусловливающих резкое падение легитимности власти (ведущее к политической смерти правящих сегментов элиты); радикальными действиями инкумбентов (ужесточающих правила выражения гражданского участия или демонстрирующих запредельные для общественного мнения образцы оппортунистического поведения и т. д.). Вместе с тем пределы со-общественного управления становятся очевидными и при резком падении гражданской активности (обесценивающим наличие даже зрелых демократических институтов) или росте радикальных настроений и нарастании экстремистских форм активности населения (возникающих, к примеру, в ответ на непопулярные правительственные решения и т. д.).
В этой связи становится понятным, что даже наличие соответствующих демократических институтов еще не является гарантией формирования со-общественного управления как технологической модели применения государственной власти, требующей устойчивого наполнения каналов и механизмов управления активностью граждан. В то же время уровень такой активности может как возрастать (не исключая превращения общественного мнения в форму тиранического давления на государственные институты), так и сокращаться (хотя бы в силу удовлетворенности людей действиями государственных менеджеров). Фактором раздражения общественности могут стать и формы силового продавливания решений, и дефицит доступных для понимания людьми аргументов в пользу того или иного решения. Не случайно ряд исследователей, в частности Дж. Ридгрен (J. Rydgren), анализировавший нынешнюю миграционную ситуацию в Дании, утверждают, что причиной изменения политических позиций населения является не столько сам иммиграционный курс государства, сколько та аргументация властей, которая была представлена в публичном дискурсе [Rydgren, 2004]. Поэтому препятствием для включения граждан в разработку государственных решений могут стать не только их эмоциональные реакции, но и некомпетентность (не позволяющая понять сложные объяснения экспертов), идеологическая разноголосица и др.