Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти - стр. 31
Танидзири ковырял остатки салата вилкой. Зажатая в его пухлых пальцах, она казалась крошечной. Зелень в тарелке выглядела безжизненной, словно, всеми забытая, пролежала в холодильнике немало времени.
– Если бы эти матерые режиссеры хотя бы следили за современной музыкой. В титрах – сплошь те исполнители, что расходились с прилавков в девяностые, – заметил Идзуми. С этими словами он отодвинул в сторону мисо-суп, который подавался с полной тарелкой риса.
– Касай, смотрю, ты себе не изменяешь: мисо-суп так и не ешь? – усмешливо подметил Танидзири. А сам вывалил в рот остававшийся в стакане лед и принялся его разжевывать.
– Неудобно, конечно, оставлять нетронутым…
– Да брось: не хочешь – не ешь. Право, где бы я еще мог найти такого чудика, что мисо-суп на дух не переносит!
– Простите, этот суп совсем в горло не лезет…
Перед глазами, словно шлагбаум, перекрывающий ход этому диалогу, опустилась тяжеленная на вид чугунная посудина, где до сих пор в раскаленном масле потрескивал гамбургский стейк.
– На телевидении все еще правят продакшн-студии?
– Стало немного посвободнее, но все равно житья не дают. Даже если удастся пробиться, так или иначе затопчут.
– Ни черта не меняется! – насупился Танидзири. Он повязал на шею специальный нагрудник – фирменный бумажный фартучек ресторана.
– Ничего не меняется… – вторил Идзуми.
Под подбородком Танидзири виднелись грубые складки.
А ведь раньше у него была мощная, мускулистая шея – он рассказывал, что в старших классах занимался регби, участвовал в соревнованиях по всей стране.
– Кто у вас там сейчас в фаворитах?
– Непосредственно в фаворитах… Наверное, MUSIC.
– Ах, да, слышал-слышал, что они подписались. Вот только на кой черт? Они ж и так прекрасно продавались.
– Они говорили, что пришли к нам, потому что здесь подписано несколько почитаемых ими артистов.
– Хм-м, так это еще кого-то привлекает…
– Сейчас Комияма-сан пишет сценарий к одному сериалу. Так вот, похоже, что их песню возьмут туда основным саундтреком.
– О-о, старый добрый Комияма! Он до сих пор рубится в маджонг? – Танидзири изобразил открытие невидимой игральной кости и сразу потянулся к стейку, причем он даже не думал браться за нож, а принялся распиливать мясо на кусочки непосредственно вилкой.
– Нет, конечно. Он ведь столько лет назад уже бросил. – Идзуми не вдохновило искусство владения вилкой своего собеседника, и он взял палочки. Запах жареного мяса возбуждал аппетит.
– А ведет их кто?
– Танабэ.
– А-а, эта очаровательная принцесса?
– Вы ее знаете?
– Это же та, что встречается с твоим начальником? С Осавой?