Сошествие/Descensus - стр. 2
Говорят еще, скажи мне, кто твой враг и я скажу, каков ты сам. У сербов всегда были сильные и умные враги, поэтому маленькая Сербия имеет право считать себя великой. Право это она заслужила великими жертвами и великими страданиями.
«Сошествие» – это история, которая не смела быть правдой, и именно поэтому ею является. Когда я писал эту историю, я ее писал исключительно для сербов, но сейчас мне нужно представить ее русским читателям. Что ж, может быть русские прочитают эту историю как-то иначе, давая свои ответы на те загадки, существующие в тексте и раскрывая некие истины, которые я написал, даже не подозревая об их существовании. Впрочем, уже написанная книга всегда живет той жизнью, которую определяет читатель, взявший ее в руки. Хорошо это или плохо – бог весть, я всего лишь автор и не мне судить.
Александр Вулин
Сошествие/Descensus
Посвящается горам, сёлам и людям.
Миру, который безнадёжно и окончательно утерян.
Свету молодости моей.
Теням предков моих и их горькой и честной жизни, память о которой живёт во мне, недостойном, живущем лишь ожиданием встречи с ними.
Ничего из того, что написано на страницах этих, не является истиной. О какой истине может идти речь, если однажды на одну страну и её народ обрушилась бездна ненависти и неправды, уничтожив её? Ныне же истинно свидетельствовать могу лишь о том, что ни людей о которых пишу, ни страны, в которой они жили, никогда не существовало. Я это знаю достоверно, поскольку и меня также никогда не было и нет.
Глухие, немые, слепые! Они не вернутся на прямой путь.
Коран, сура II, 18-й аят
Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют
Евангелие от Матфея, глава 13, стих 13
Бытие/ Genesis
Три сосны превратились в небесное пламя!
Три сына встали армией под небесное знамя!
Стоянка, мать Кнежепольска. Поэма Скендера Куленовича
Это было страшное и скучное время. Время, где победитель определился ещё до начала игры.
Нечистое время.
Липкое.
Дверца чёрного блестящего Сйгаёп-а захлопнулась неслышно и Луи де Вилье с неподобающей для человека на пороге пятого десятка, резвостью поднялся по ступенькам особняка в стиле неоклассицизма, украшающего своим видом неприступного превосходства центр Парижа. На плечи небрежно наброшен плащ Burberry, ноги в ботинках Zara, чья кожаная подошва чуть скользит по мраморному полу вестибюля, украшенного статуями воинственного Ареса и его римского коллеги Марса, ноги моложавого полковника несут его вперёд целеустремлённо. Краткий кивок, предназначенный портье, чьё имя он не вспомнит даже под угрозой смертной казни. Старинный лифт с кованной решёткой принимает тело в алое бархатное нутро и возносит на последний этаж. Мягкий ковёр услужливо ведёт к массивным дверям кабинета, чьё дерево, подчиняясь прихотям барокко, украшают завитушки. Тёплота отливающей золотом медной ручки, которую окружают пухлые телеса ангелочков, трубящих в райские трубы, ждёт прикосновения.