Сошедшие с небес (сборник) - стр. 36

Трое волхвов покинули ясли ранним утром, под затянутым дождевыми тучами небом, и, даже не обсуждая это, они знали, что должны тихо и тайно вернуться в Персию и не разносить вести об этом. Однако из-за их напрасных бесед в пышном дворце Ирода уже было слишком поздно. Слухи о младенце-короле взбудоражили эту и без того беспокойную провинцию, и реакция Ирода была незамедлительной и эффективной, как это принято у римлян. Подобно горькому ветру, трех якобы мудрых мужей настигли известия о том, что все младенцы мужского пола, рожденные недавно в Вифлееме, безжалостно убиты. И волхвы возвратились в свои дворцы в Персии, отчасти уверовавшие, что видели явление великого божества, и совершенно убежденные в том, что этот бог мертв.

Так все и оставалось в годы, прошедшие с той поры. Тело Бальтазара все больше дряхлело, он терял своих жен, умирали его старые друзья. Но потом дошли слухи из тех же самых земель к западу от Персии – слухи о человеке, рожденном, как говорят, в том же самом месте и тем же самым образом, коему они были свидетелями. Говорили, будто человек этот ныне творит удивительные чудеса и сам себя объявил царем народа, который римляне прозвали иудеями. По подсчетам Бальтазара, прошло уже четыре года с тех пор, как этот человек появился, словно из тех самых пророчеств, какие Мельхиор однажды показывал им в древних свитках. И теперь Бальтазару думалось, что это последнее путешествие всегда было предопределено, и как будто единственное, чего он ждал, – это приближения своей собственной смерти.

Сейчас он вступал в зеленые земли. Плодородные края, в которых бурлила жизнь. В ручьях струилась прозрачная, чистая, сладкая вода – такая вкусная, что и Бальтазар, и его верблюд, казалось, никогда не смогут ею напиться вдоволь. Травы у обочины цвели пышнее, чем цветники в дворцовых садах Бальтазара. Блеяли жирные овцы. Воздух становился чище и слаще с каждым вдохом. Вся пыль, боль и разочарования путешествия вскоре рассеялись без следа.

Первый ангел, которого увидел Бальтазар, стоял на перекрестке дорог, и поначалу показался волхву высокой золотой статуей – пока не стало ясно, что эта статуя вовсе не стоит. Это создание парило в воздухе, в двух или трех пядях от земли, над прекрасно уложенной брусчаткой. На его четырех соединенных между собой крыльях сверкало множество прекрасных глаз, а еще у существа было четыре лица, обращенных к четырем сторонам соединяющихся на перекрестке дорог, и это были лица человека, льва, быка и орла. Ноги у существа также были подобны ногам быка. Неведомым образом Бальтазар понял, что это создание принадлежит к ангельскому чину, известному как «херувимы». В ушах Бальтазара гремела музыка, когда он смотрел на ангела, – она была невообразимо прекрасна, и только потому не ужасала. Он не знал, что делать, – пасть ниц и залиться слезами или радостно смеяться во весь голос.