Соседа (не) предлагать - стр. 26
Проклятый Молотов! Выбесил меня, зараза! Что он вообще трётся постоянно где-то рядом? Аж раздражает до зубного скрежета. Хотела же по-человечески поговорить с папой, предварительно влив в него пару стопочек коньяка и сытно вкусно накормив.
Отмираю и тянусь к бутылке с янтарной жидкостью:
— Год назад, папа.
Акцизная марка никак не поддаётся. Тремор внутри выливается в мелкую и противную дрожь. В квартире будто включили кондиционер сразу на температуру Заполярья.
— Оставь.
Слышу громкие шаги. Мои тапочки были проигнорированы. Отец замирает посреди кухни в ботинках на толстой подошве, глядя на меня с укором.
Я едва нахожу в себе силы встретиться с ним взглядом. Пальцы замирают, а в горле пересыхает.
— Я хотела сказать, но ты уехал в зону боевых действий … — царапая зубами нижнюю губу, я рвано выдыхаю самое первое, пришедшее на ум оправдание. — Не хотела тебя волновать, а потом… Потом ты вернулся, занялся дачей, своими делами, я своими и… к слову не пришлось. — кровь приливает к щекам и почему-то ушам. Чувствую себя варёным раком.
— Ты никогда врать не умела. — хмурится отец, осуждающе качая головой. — Подумай ещё, а я пока руки помою с дороги.
Кажется, моя смерть отменяется. Или всё-таки переносится?
Хороша дочь. Тридцать лет с хвостиком, а я дёргаюсь и волнуюсь, как школьница, прогулявшая уроки. Слов из себя выдавить не могу — лепет и бормотания какие-то.
— Мне ему морду бить надо или нет? — резкий вопрос заставляет вздрогнуть.
Я поворачиваю голову и… улыбаюсь. Отлегает.
Это же мой папочка. Вот такой вот уже старенький, постаревший, поседевший, приобретший новые морщины и совершенно ужасную лысину. Крепкий и сильный. Совсем не старик, в привычном понимании. Пятидесяти шести лет от роду. Мой папа…
Влага собирается в уголках глаз.
— Отставить истерику. — тут же теряется он, смяв полотенце, с которым вышел из ванной в ком. — По существу, пожалуйста, а потом выберем, как будем убивать Тарасова.
Нервный смешок, больше похожий на кашель, вытесняет и истерику, и остатки волнения.
— Не надо его убивать, папочка. Я даже немного рада, что всё именно так получилось. Мы очень разные люди. Очень.
— Конечно, разные. — ворчит отец, проходя к столу. — Ты, вон, с каждым годом хорошеешь, а он? Амбиции и приоритеты у тебя, правда, мужские, что параллельно с мужниными не идут…
— Пап, хватит. — отмахиваюсь от очередных нотаций и тянусь к большому блюду, куда выложила жаркое, привезённое из ресторана совсем недавно. — Кушай лучше. С дороги же. Развелись и развелись. Всё.
«А может, я вообще ошибалась? Никакие это не проблемы и неприятности на меня валятся, а кто-то умнее посылает знаки и направления?» — думаю, искоса поглядывая на ковыряющего крышку от бутылки папу.