Сосед сверху, сосед снизу - стр. 40
Ой, какая я все-таки оптимистка – надеялась от него убежать.
Змей настигает меня уже за аркой, ловит за руку и дергает к себе так резко, что мне было проще расстаться с кистью, чем оказать внятное сопротивление.
Будь я на каблуках и не будь я в прошлом танцовщицей – я бы потеряла равновесие и упала бы на него. В его длинные руки да на широкую грудь, разумеется. Идеальный расчет с точки зрения Эрика.
Только ноги бывшей чемпионки – никогда не забывают как стоять. Даже дома, у раковины я мыла посуду в первой позиции. Устояла я и сейчас. Четко развернув под нужным углом стопы, выгнув спину назад, чтобы не дай бог не смазать расстояния между мной и Змеем.
Близости между нами не случается.
Только глаза у Змея вспыхивают ярче. Он понял.
– Танцовщица, – хищно улыбается он так, будто только что поймал меня с поличным, – что ж ты сразу не сказала, ciliegina, что ты танцуешь? Ведь у нас получается гораздо больше общего, чем мне казалось раньше.
Мое сердце колотится где-то в горле – от быстрого забега, от этой слишком быстро прокрутившейся ситуации, да и от разоблачения тоже, да. Понял-то он понял. Только все равно не узнал.
Что у нас может быть общего, Змей, если у тебя на уме кроме секса и нет ничего? И все это – лишь бы побыстрее меня уломать, ни для чего больше.
– Я танцевала, – я хотела всего лишь его поправить, прояснить ситуацию, но голос почему-то вдруг начинает дрожать, – давно… Бросила…
Я не плакала тогда, когда читала переписку Назарова и Земцовой.
Я не плакала, осознав, что в мой день рождения мой муж подарил мне свой первый левак, хоть мне при этом открытии и хотелось ослепнуть.
А сказав эти четыре слова, я вдруг понимаю, что мир попросту тонет за водопадом моих раскаленных, совершенно неостановимых слез.
Я бросила.
Бросила танцевать.
Бро-си-ла!!!
Интересно, кто-нибудь раньше рыдал с такой отдачей в рубашку Эрика Лусито? Да? Нет? Впрочем, какая разница. Он ведь сам виноват – сам подставляет мне свое плечо сейчас…
9. Эрик и Настя. Светлая сторона Змея
– Вот дьявол…
Рыдающие женщины давно не были для Эрика Лусито слабостью. Слезы вообще были универсальным женским методом решения проблем, а уж каким удобным средством манипуляции…
Он был бы идиотом, если бы не научился их игнорировать.
Только вот в чем была принципиальная разница? Женщина, что рыдает и говорит, что ты разбил ей сердце, указав на дверь утром – понятна, как конфетный фантик. И ты видишь все: и излишний драматизм, и всю постановочность этой сцены, и мозжечком чувствуешь, в какие именно места тебе пытаются надавить.
А что делать с женщиной, которая плачет из-за чего-то своего, да так глубоко, так надрывно, будто ей сообщили о смерти любимого брата, не меньше.