Сопутствующий ущерб - стр. 41
Она напрягалась — почти незаметно, но Артем, пристально следивший за каждым ее жестом, не упустил из виду дернувшуюся на миг линию плеч.
— А вы... без куртки? — спросила она вдруг, уставившись ему в грудь, избегая ответа на поставленный перед ней вопрос.
— Давай зайдем. — Артем кивнул в сторону подъездной двери, временно принимая ее нежелание объясняться. — Дождь.
В ее глазах вспышкой промелькнули удивление и сомнение напополам с облегчением, словно Даша ждала, но не надеялась услышать от него именно эти слова.
— Хорошо. — Последовал спустя пару мгновений ее неуверенный кивок.
Отступив, Артем пропустил ее вперед и пошел следом. Намеренно игнорируя более чем здравое, пусть и циничное недовольство принятым решением: ему не стоило во второй раз за пару дней лично общаться с дочерью Шутина, — он открыл перед ней сначала дверь подъезда, а затем и дверь в квартиру.
Как и вчера, Артем сказал, где оставить верхнюю одежду, после чего проводил Дашу к ванной комнате, а сам ушел на кухню и, вспомнив маленькие, явно замерзшие без перчаток ладони, лишь минуту назад с трудом развязавшие шнурки на ботинках, включил чайник и потянулся к настенному шкафчику за заваркой.
Когда-то очень давно, когда мама еще варила ему и сестрам их любимое тыквенное варенье, он и сам отогревался горячим чаем по возвращению с долгих прогулок. В те вечера они вчетвером садились за стол и подолгу болтали о чем-то интересном — Артем уже не пытался вспомнить, о чем именно. И хотя та жизнь превратилась в не оставивший после себя следов фантом, он так и не забыл ни сладкий, почти приторный вкус тыквенного варенья, ни Настин мелодичный смех, под который они на пару с Таней пытались, как русские купцы, пить чай с блюдец.
Среди звуков закипающей воды послышалось несмелое покашливание, и Артем обернулся. На пороге кухни стояла Даша и неуверенно, выжидающе на него смотрела. Разводы туши под глазами почти исчезли, однако даже на расстоянии нескольких метров все также были заметны припухлость и краснота век и носа.
Артем чуть нахмурился. Все-таки плакала.
— Садись, — кивнул он в сторону стола. — Сейчас налью чай.
— Не нужно, — попыталась она возразить. — Я так...
— Садись, — повторил Артем почти грубо и мысленно выругался, уловив краем глаза дерганное движение острых плеч. — Поверь, чая мне на тебя не жалко.
— Спасибо, — поблагодарила она все тем же потухшим тоном.
Заваривая чай, Артем размышлял над случившимися с сидящей на его кухне девчонкой переменами и не мог сказать, что рад. Та, что в их первую встречу едва не кинулась на него с кулаками, пылая якобы праведным гневом из-за оскорбленной чести отца, теперь вздрагивала от каждого громкого слова и явно стремилась слиться с окружающей обстановкой, — разница его пугала.