Соотношение сил - стр. 87
– Кто же все-таки кинул мячик, разваливший глыбу?
– Кидали все. Важно не кто кинул, а кто осмелился пренебречь общепринятыми законами и поверить в невозможное.
– Вы так и не назвали имя.
Тибо пожал плечами.
– Оно вам ничего не скажет. Профессор Мейтнер.
Сигарета в руке Оси вдруг зашипела и погасла, на ее кончик упала крупная капля. Он и Тибо только сейчас заметили, что стемнело, подул холодный ветер и дождь зашлепал по аллее, по листьям кленов.
– Зонта, разумеется, нет ни у меня, ни у вас, – сердито проворчал Тибо, поднимаясь со скамейки, – мне ни в коем случае нельзя простужаться.
* * *
Карл Рихардович удивился, когда вместе с Машей на Мещанскую пришел Илья. В Новый год он сказал Маше, что ему надо срочно встретиться с Ильей по важному делу, но не надеялся увидеть его так скоро.
– Спасибо Яше Риббентропу, что нам открыл окно в Европу, – вполголоса пропела Маша, – самая модная частушка в театре. Музыка Вагнера, слова народные.
– На большой сцене первая репетиция «Валькирии» для Политбюро, – объяснил Илья.
– Растут и крепнут культурные связи. – Маша размотала пуховый платок, поправила волосы перед зеркалом. – У меня спектакль отменили. Видела сегодня Эйзенштейна, совсем близко. Потрясающе! Утомленный гений, сократовский лоб, шевелюра дыбом, как корона, а глаза детские.
– Как может ставить Вагнера режиссер, который снял «Александра Невского»? – прошептала Вера Игнатьевна. – Любимый композитор Гитлера, а Эйзенштейн к тому же…
– Утомленный гений ставит что велят, – сказал Илья.
– Не язви, – одернула его Маша, – он правда гений, без шуток.
– Без шуток, но с детскими глазами, – небрежно заметил Вася и стал рассказывать о невероятном устройстве, чуде современной техники, которое передает изображение на расстоянии. Называется иконоскоп или телевизор.
– Экран крошечный, как спичечный коробок, перед ним здоровущая лупа, передачи идут через Шуховскую башню на Шаболовке, красивая такая стальная конструкция. Уже сто телеприемников в Москве, скоро будут везде, как радио. Что хочешь смотри – кино, цирк, концерты…
Все толклись в коридоре и говорили одновременно. Маша – об Эйзенштейне, Вася – об иконоскопе, Вера Игнатьевна – о платье для Маши, уже раскроенном, сметанном.
– Лето не за горами, крепдешин тот самый, голубенький, в мелкий цветочек, ну, помнишь?
Карл Рихардович под шумок увел Илью к себе в комнату.
– Я готов полюбить эту валькирию. – Илья тяжело опустился в кресло. – Подарила нам с Машкой аж четыре часа свободного времени. Правда, никто не знает, куда он отправится из театра, спать или опять работать.