Соня и Александра - стр. 26
Та девочка из детского сада, Кристина… У нее была любимая кукла. Она приходила с ней в садик и всюду таскала за собой. Без куклы Кристина не могла провести ни минуты, что омрачало жизнь маленького Володи, который очень любил Кристину и так же сильно не любил ее куклу. Володе казалось, что кукла, сидевшая на стульчике рядом со своей хозяйкой, следит за ним взглядом. И куда бы он ни двинулся, вправо, влево, увернуться от стеклянных всевидящих глаз куклы было невозможно. Он проводил эксперименты, прятался под столом, отбегал, но кукла следила за ним, он это точно знал. Он не раз тайком отрывал кукле руки, ноги и голову, а воспитательница под плач Кристины возвращала на место части тела. Соня напоминала ему одновременно и Кристину, и ее куклу.
Соня отличалась от Александры, да и от других женщин, которых знал Владимир, натурой – смешливой, легкой, быстрой. Она не могла подолгу страдать, не была злопамятной и завистливой. Она была доброй, участливой, открытой и совершенно беззащитной. Когда возникали трудности, она сверкала очаровательными ямочками на щеках, которые и покоряли в первый момент, и раздражали потом. Она могла заплакать, но слезы были тоже кукольные, ненастоящие, пропитанные хлоркой, как вода из крана, которую можно открыть и закрыть. Слезы были такие же бутилированные, как лед, стаявший со склонов Альп и упакованный в пластик.
Для полноты картины Соне, конечно же, следовало быть сиротой, или девушкой со сложной судьбой, или из глубинки. Но Соня была москвичкой при живых родителях, пусть и разведенных к взаимной радости. Отец давно жил в другой семье, до которой Соне не было никакого дела. Мать, от которой Соне достались ямочки, тоже пребывала в счастливом браке, то ли четвертом, то ли пятом по счету. Еще у Сони была бабуля, которая любила позвонить любимой внучке и начать описывать имущество, которое достанется ей в скором будущем. Бабуля считала, что внучку очень поддержит мысль о скором наследстве. Впрочем, бабуля умирать не собиралась: делала по утрам гимнастику, соблюдала режим, совершала оздоровительные прогулки и ответственно «выхаживала» годовую медицинскую страховку в хорошей клинике.
Вот, собственно, и все, что знал Владимир о Соне. О прошлом они оба не сговариваясь молчали. Владимир не собирался посвящать ее в свои отношения с Александрой, да и узнавать о Сониных победах ему не очень-то хотелось.
Ее мелкие проявления чуткости и заботы Владимира трогали. Он знал за собой недостаток – говорил очень тихо. И Соня кивала и сразу соглашалась, когда не могла расслышать то, что он сказал. Владимир это точно знал – проводил эксперимент, такой же дурацкий и детский, как с куклой Кристины в детском саду. Бурчал под нос чушь и знал, что Соня улыбнется и скажет: «Да, конечно». Она даже предпринимала попытки приготовить ему завтрак, не сразу, но сообразив, что он сам делает бутерброд и совсем не нужно смешивать ингредиенты, пытаясь намазать на хлеб масло и прикрыть все колбасой. Соня ставила на стол масленку, варила яйцо, резала хлеб. Однажды даже сварила ему овсянку. Владимир попросил ее больше этого не делать. За своим питанием он следил сам, разобравшись с мультиваркой. Да, ему не хватало Александры, которая собирала ему в пластиковый контейнер ланч и колдовала над паровыми котлетами. Но Владимир мог поесть и в кафе рядом с домом, где стал постоянным клиентом. Там даже суп подавали именно той температуры, которую он предпочитал.