Сонька. Продолжение легенды - стр. 37

Колеса тарахтели по камням, Нева блестела свинцом, солнце висело над Петропавловкой туманно и тревожно. Когда карета выскочила на Николаевский мост, Табба огляделась, повернула голову к поэту.

– Зачем мы едем к вам?

Тот, по-прежнему не отпуская ее от себя, молчал.

– Марк, ответьте же! – повторила девушка.

– Я вам неприятен? – спросил глядя в никуда Рокотов.

– Напротив.

– Так в чем же дело?

Он повернул к ней голову, лицо его перечеркнула ироничная и дьявольски завораживающая улыбка.

– Вы видели плакаты, расклеенные по городу? – оскалился он. – Огненный дьявол сидит на метле, а далеко, в дымке, едва виден Спаситель… Знаете, к чему это?

– Нет.

– Мир рушится, наступает вселенская катастрофа. Поэтому надо любить, наслаждаться, писать стихи, читать их всякому быдлу, которое ни черта не понимает в поэзии, но все равно читать, рыдать, проклинать все на свете, поднимать тщетно руки к небу, прося у Господа пощады!.. Ненавижу власть, ненавижу страну, народ! Ненавижу и боюсь революцию, к которой призывают безумцы! Я боюсь, милая! Но спасение есть. Спасение только в одном – в любви!

Табба, зачарованно глядя на него, какое-то время молчала, затем прошептала:

– Я люблю вас.

Он взял ее за подбородок, приблизил девичье лицо к себе.

– Молчите… Любить надо молча!.. Молча… – Резко отодвинулся и стал смотреть на темную речную воду за мостом.

Табба вдруг вжалась в самый угол пролетки, боялась вздохнуть, пошевелиться, глохла от грохота колес по булыжникам.

Гостиница находилась совсем недалеко от Невского, ухоженная, помпезная, с надменными швейцарами при входе.

Поэт отпустил повозку, подхватил актрису под руку, быстро миновал высокую вертящуюся дверь.

Швейцары склонились перед импозантной парой, Рокотов направился к портье, сунул ему гостиничную визитку, получил ключ и повел девушку в глубь богатого вестибюля.

На какой-то миг поэт замешкался в поисках лестничного марша, затем быстро зашагал в сторону лифтовой площадки.

Сопровождающий лифтер поклоном поприветствовал гостей, поинтересовался:

– Какой этаж, господа?

Поэт мельком взглянул на ключ в ладони, бросил:

– Пятый.

Лифт на пятом этаже остановился, поэт бросил взгляд по сторонам, определяя, в какую сторону идти, взял девушку под руку и уверенно повел ее по длинному, выложенному ковровой дорожкой коридору.

Дверь открыл легко и привычно.

– Прошу.

Табба вошла в номер и с приятным удивлением спросила:

– Вы здесь живете?

Номер был не менее чем пятикомнатный, с хорошей мебелью, с тяжелыми шторами, с камином.

– Да, я здесь живу, – ответил Рокотов, снял пальто, бросил его в одно из кресел, повернулся к девушке. – Поэт иногда должен позволять себе некоторые роскошества. – Он крепко и решительно обнял Таббу и стал целовать ее.