Сонька. Продолжение легенды - стр. 26
Сонька решительно оттолкнула извозчика, села в экипаж и стала наблюдать за действиями Тобольского.
Он достиг главного входа в театр, быстро оглянулся, толкнул тяжелую дверь и скрылся за нею.
В просторном фойе театра, по которому изредка с суетливой озабоченностью сновали господа артисты и какой-то цивильный люд, навстречу визитеру двинулся солидный пожилой швейцар и хорошо поставленным голосом бывшего артиста поинтересовался:
– Чего господин желают?
– Я бы желал повидаться с госпожой Бессмертной.
– Как доложить?
– Пан Тобольский.
Швейцар повернулся было выполнить просьбу посетителя, но, вдруг засомневавшись, задержался.
– Госпожа Бессмертная капризны и не любят, когда их беспокоят во время репетиций, – сообщил он негромко. – Может, сообщите информацию, которая бы положительно повлияла?
В это время мимо них проскочил артист Изюмов, с любопытством посмотрел на незнакомого господина и поинтересовался:
– Вы кого-нибудь желаете видеть?
– Мадемуазель Бессмертную, – объяснил швейцар. – Только вряд ли они пожелают выйти.
– Как доложить? – повернулся к поляку артист.
– Пан Тобольский. Меценат.
– Попытаюсь убедить мадемуазель, – кивнул Изюмов и заспешил наверх. – Задача непростая, но будем стараться.
Пан в ожидании принялся прохаживаться по просторному фойе, изучая картины и скульптуры, бросал взгляды на пробегающих молодых статисток, на степенных господ, томящихся в ожидании кого-то.
Наконец на верхней площадке золоченого лестничного марша возникла Табба в сценическом платье, с капризной миной на лице – красивая и недоступная, – и стала высматривать посетителя.
Тобольский поднял руку и двинулся в ее сторону.
Табба не стала спускаться вниз, она отвела неизвестного господина в уголок сверкающего позолотой фойе и с прежней миной неудовольствия уставилась на него.
– Слушаю вас.
Тобольский вежливо склонил голову.
– Прошу уделить мне десять минут.
– А вы кто?
– Мое имя ни о чем вам не скажет, но просьба, изложенная мной, может вас заинтересовать.
– Мне сообщили, что вы пришли с предложением меценатства.
– В этом задержки не будет – я человек состоятельный. Но прежде я бы хотел кое-что вам рассказать.
– У меня репетиция, режиссер будет недоволен.
– Хорошо. Пять минут.
Табба подумала, капризно закатив глаза, после чего согласилась:
– Говорите же.
Они отошли в сторону от лестницы и присели на красного цвета банкетку.
– Многие годы я провел на Сахалине. В ссылке, – сказал Тобольский.
– Каторжанин?
– Бывший.
– Чем же я заинтересовала бывшего каторжанина? – насмешливо спросила прима.
– По отцовской линии ведь ваша фамилия – Блювштейн? – посмотрел внимательно на девушку пан.