Сонька. Продолжение легенды - стр. 16

Пролетка неслась по темному пустому городу, актриса и Рокотов сидели вплотную друг к другу. Поэт держал девушку за руку, несильно сжимая ее. Оба молчали.

Лишь однажды поэт склонился к девушке и полушепотом спросил:

– Вы дрожите… От прохлады или вас напугал пьяный господин?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Наверное, и то, и другое.

– А он кто? Действительно ваш коллега?

– Коллега… Сумасшедший коллега. Я устала от него. Манерен, глуп, дурно театрален! У него даже речь как у персонажей из Островского!

– Хотите, я его пристрелю? – то ли в шутку, то ли всерьез спросил Рокотов.

Она испуганно взглянула на него.

– Вы на это способны?

– Я на все способен, – загадочно ответил он, затем добавил: – Ради вас.

Поэт осторожно приобнял ее, прижал к груди, стал гладить рукой по шубке, жалея и успокаивая.

Неожиданно спросил:

– Почему вы отдали графу часики?

– Какие часики? – повернулась к нему актриса.

– Часики графа. Вы вначале накрыли их ладошкой, потом все-таки решили вернуть Константину.

– Вам показалось, – резко ответила Табба. – Вам все показалось. И не говорите больше глупостей.

– Прошу прощения.

Миновали Дворцовый мост, поехали в сторону Васильевского острова, и наконец пролетка остановилась.

– Я провожу вас? – негромко спросил поэт, не отпуская руку девушки.

– Нет, я сама, – нервно ответила Табба.

– Вы не хотите попить со мной кофе?

– Как-нибудь в другой раз. – В голосе девушки прозвучала неуверенность.

Неожиданно Рокотов властно взял руками ее лицо и стал целовать – без стеснения, жадно, страстно.

Табба в какой-то миг коротко оттолкнула его, затем издала звук, похожий на стон, и ответила таким же искренним и ненасытным поцелуем.

Они целовались довольно долго. Поэт не отпускал девушку, заставляя ее задыхаться, едва не терять сознание.

Табба вдруг пришла в себя, словно очнувшись, испуганно и трезво взглянула на мужчину, с силой ударила его кулачками в грудь и рванула на себя дверцу.

– Не смейте!.. Не смейте же!

Поэт не стал преследовать ее, из пролетки он наблюдал, как Табба бежит, мелькая в редких лучах электрического света и кутаясь в воротник пальто.

Перед парадным она остановилась, резко оглянулась и скрылась за дверью.

Рокотов закутался в полы длинного драпового пальто и крикнул извозчику:

– На Мойку!

Табба поднялась на свой этаж, торопливо, словно за нею гнались, подошла к своему номеру и толкнула дверь.

Катенька, молоденькая прелестная прислуга, не спала, ожидая хозяйку. Увидев чем-то испуганную Таббу, она бросилась к ней.

– Что-то стряслось, барыня?

Та, не ответив, позволила снять с себя шубку и опустилась в кресло.