Соната снегопада. Лирика разных лет - стр. 19
А женщина смеется – солнца лучик,
Или во мгле сгоревшая звезда.
Она его любила, это ясно,
Но сон о капитане бросил в ночь.
На берегу ждала его напрасно
Лихой стихии преданная дочь.
Был мертвый капитан еще красивей,
Чем тот мальчишка на заре страстей,
Куда его все бури уносили.
Пропал тогда, и не было вестей.
Она жила, она ждала напрасно,
Сам Дьявол бросил в бездну суеты,
И вот теперь спокойно и безгласно
Голландца своего встречаешь ты.
Он знает, только дева, воскрешая,
Вернет его на землю в этот час,
И он пришел, и буря там большая,
И он зовет, и проступает в нас
И боль, и нежность, хриплый голос рядом,
И встрепенулась, и за ним пошла,
Прекрасна, грациозна, как наяда,
Как нимфа и легка, и весела.
Там воет зверь, о буре возвещая,
Хохочет дева, пригубив вина.
И капитан глядит в глаза и знает:
Все в мире вздор, спасет она одна.
Тайны старой усадьбы
В сумерках пела душа о печали,
Пары кружились вдали под луною.
Тени знакомые всех нас встречали
И говорили о чем-то со мною.
Дедушка, как эта встреча желанна,
Юная бабушка странно ревнива,
Осень, летят журавли неустанно,
В старой усадьбе опять сиротливо.
Только сюда мы однажды приходим
Из чарованья старой усадьбы.
И лабиринтами памяти бродим,
Больше с собой и с другими не сладим.
Вот и стоим на пороге открытий,
Где закружились далекие пары,
И маскарад как предвестье событий
Светлых и темных, и снова устало
Дед говорит о войне и о мире.
Бабушка веер во мраке ломает.
Кто-то играет в тумане на лире,
Страшная тьма их беспечно глотает.
И остаемся одни сиротливо,
Сны, но реальнее жизни порою.
В сумерках речи чужой переливы,
Польские песни, молитвы, открою
Старые книги, приду ненароком,
Там навсегда я останусь с тобою,
Тихо, лишь в небе немом и высоком,
Лунные кони идут к водопою
Придворный поэт
Придворный поэт пробудился от долго сна,
Вдруг умер король и остался поэт не у дел,
А в мире воскресшем царит и бушует весна,
И птицы поют, только он понимает: отпел.
Нелепая жизнь при дворе не того короля,
Его он ценил, и старался поэт угождать.
Давно исписался, давно понимал – это зря.
Но как-то прижился, не мог по-другому писать…
А Муза оставила, ей было скучно давно,
Король улыбался, кому не понравится лесть.
А зависть других, да отравлено снова вино.
И он приучился не пить за столом и не есть…
Чужой средь чужих, воспевал в забытьи короля,
А тот улыбался – поэты любому нужны,
И вдруг понимает, что зря, все написано зря,
И вдруг все открылось в сиянии дивной весны.
На троне сегодня другой молчаливый король,
Поэты другие придворными станут на миг,
Уходит старик, отыграв свою скучную роль,
И Муза вернулась в покои, да только на миг…