Сон-трава. Истории, которые оживают - стр. 14
И лишь только взяла она в руки книгу, зашуршало кругом, поползло, зашептало, словно сотни голосов враз заговорили, была да нет бросилась оттуда Евдокия сломя голову. Не помнит как и до дома своего добежала.
Дверь заперла, отдышалась, скинула телогрейку и села к печи. Трясущимися руками подкинула дровишек в топку, а как разгорелся огонь да запрыгали, заплясали язычки пламени по поленьям, подсела поближе да раскрыла книгу…
Потекли дни. Не всё и не сразу понимала Евдокия из написанного. Что-то не разобрать было вовсе, что-то в голове не укладывалось, а что-то временем стёрлось, размылось, затуманилось. Но многое читалось так, словно не новое это, а хорошо забытое старое, словно знала уже это всё Евдокия, видела, слышала, да подзабыла с годами, подрастеряла…
Замкнулась Евдокия в себе, с людьми перестала общаться. А в деревне вся жизнь на виду, заподозрили люди неладное. Навещать принялись бабы Евдокию, да та им не рада, молчит как бирюк, на дверь с тоской глядит, будто намекая гостям на уход. Кому такое по душе? Перестали бабы ходить. Нешто своих забот да горестей мало. Авось оклемается соседка. У кого сейчас горя нет? В каждой избе вон кто-то на фронте.
Однажды подруга близкая заглянула проведать Евдокию, та на себя не похожа, отвечает вскользь, мыслями далёко где-то, чаю не предлагает, раньше всё бывало заварят зверобоя да душицу, беседу заведут, а тут – нет, бирюком Евдокия глядит.
Смотрит подруга, а в красном углу иконы пропали, одни полки пустые да занавесочка на бок сдвинута висит сиротливо.
– Душка, а где ж иконы-то у тебя? – спрашивает.
– Убрала я их, – буркнула Евдокия, – Не могу с ними.
– Батюшки, дак как это? Чем они тебе помешали?
– Тяжело мне от них, глядят они на меня, жгут будто.
Похолодела внутри подруга, замолчала, не по себе ей сделалось от таких слов, да потихоньку и домой ушла. Опосля и заходить перестала, боязно.
А Евдокия ничего не замечает, днём допоздна на работе, а ночью, как вернётся домой, так за книгу сразу. Исхудала вся, высохла, почернела. От прежней пышной да весёлой Дуняши одна лишь тень осталась.
Многому научилась она из той книжки, а после стали к ней уже сами бесы являться да науку свою передавать, подначивать. Всё глубже затягивало то болото Евдокию. Люди опасаться стали по вечерам мимо их избы ходить, тени чёрные вокруг летали, а несколько раз видали как в трубу печную огненный шар залетал. Старые бабки судачили, что к Евдокии летун повадился.
Как-то раз в коровнике поспорили о чём-то Евдокия с Полей, так тем же вечером Полю хворь прихватила, лихорадка такая, что несколько дней не могла она головы поднять. В другой раз соседского ребятенка яблоком угостила Евдокия из своего сада. На другой день дурной мальчишка сделался, кричит, как режут его, и всё пальчиком тычет в угол: