Сон с четверга на пятницу - стр. 2
Алексей перевел взгляд на беременную жену:
– Аська, как насчет чизкейка?
Настя наморщила нос и покачала головой.
– Чизкейк отменяется, – объявил Алексей официантке. – Нам нужно мороженое. И только мороженое.
– Знаете… – тихо, почти заговорщицки проговорила официантка. – Тут за углом есть тонар «Баскин Роббинс». – Там мороженое на любой вкус.
– А разве в ваше кафе можно приходить со своим десертом? – удивился Алексей.
Официантка улыбнулась:
– Мы с барменом сделаем вид, что ничего не заметили.
– Вы только что спасли мою жизнь, – сказал ей Алексей.
Официантка порозовела от удовольствия и стрельнула глазками в мужественное лицо Алексея и его накачанные плечи. Настя нахмурилась.
– Можете идти, – сухо сказала она. – Как только будем готовы сделать заказ, мы вас позовем.
Прозвучало это как «прекрати пялиться на моего мужчину и топай отсюда, пока я тебе кудеря не повырывала». Официантка прекрасно все поняла и, не желая ссориться с гневной беременной женщиной, поспешила ретироваться.
Алексей тут же поднялся из-за столика.
– Я за мороженым, – сообщил он. – Тебе какое?
– Не уверена, что тебе позволят пронести сюда мороженое, – капризно проговорила Настя. – Со своей едой приходить в рестораны запрещено.
– Но официантка сказала…
– Официантка дура, – объявила Настя.
Алексей усмехнулся.
– Я несу мороженное любимой беременной женушке. Так что пусть только попробуют меня остановить.
Глядя на спортивную фигуру мужа, Насте легко было представить, как перед ним расступаются охранники. У него был рост под два метра, у нее – всего метр шестьдесят пять, и иногда, глядя на него снизу-вверх, она казалась себе девочкой-подростком рядом со взрослым дядей. Впрочем, в такие моменты она совсем не комплексовала, а наоборот – чувствовала себя защищенной и ежилась от удовольствия. Лешка казался ей не просто огромным – а крепким, надежным и уютным, как дом. Таким он, в принципе, и был.
Настя обожала, когда во время их ссор он, вспыльчивый, грозный, басовитый, уже через минуту начинал заискивающе искать ее взгляд и басить своим глубоким (до дрожи в коленках!) голосом:
– Ась! Асеныш! Асенька! Ну, не сердись, а? Ну, хочешь – избей меня до полусмерти. Можешь даже скалкой или сковородкой.
– Дурень ты, – обычно говорила в таких случаях Настя, тоже абсолютно не способная злиться на мужа дольше трех минут. – Большой неуклюжий дурень.
– С «большим» согласен, все остальное – поклеп, – заявлял тогда Алексей.
Оба прыскали от смеха, и на этом ссора обычно заканчивалась.
В общем (чего уж греха таить?) Насте нравилось испытывать власть над мужем, власть маленькой слабой женщины над здоровенным мужиком. А во время беременности желание повелевать мужем лишь усилилось. Впрочем, она имела право быть капризной. Первая беременность в тридцать три года – дело нешуточное.