Сомнению всегда найдется место - стр. 35

Вскоре Макс приземлился на соседнюю табуретку и уставился на меня, как зачарованный. Я уже забыла, что сегодня не в своем обычном виде, поэтому удивленно посмотрела на него.

– Нина, ты выглядишь…, – тихо начал он, но я его перебила:

– Хватит молоть всякую чушь. Времени в обрез. У меня его телефон. Аппаратура у тебя в машине? – он кивнул. – Быстро скинь информацию с телефона и верни его на место.

Я объяснила, куда следует его вернуть, потом добавила, что на подоконник класть нельзя, вдруг Андрей за ним уже возвращался. Около окна есть урна, надо положить телефон за нее. Когда все будет сделано, пусть мне позвонит, я буду ждать его звонка здесь. Макс быстро ушел, а мне принесли кофе, и я опять закурила.

Макс позвонил через пятнадцать минут, после чего я перевела дух и отравилась на четвертый этаж. Зал с фотографиями был уже битком забит народом, но Кирилл сразу меня заметил и подошел. Разговаривать было неудобно, так как в эту минуту куратор выставки, доцент из Академии Художеств, произносил вступительное слово. Я его почти не слушала, оглядываясь по сторонам. Потом достала фотокамеру и сделала несколько снимков, вдруг пригодятся. Затем слово дали Андрею. Все стихли. Было заметно, что он напряжен, но говорил он уверенно и не запинался. Сказал, что все, что сегодня мы увидим, и все, что он сделает в будущем, посвящено его жене. Затем – что благодарен Судьбе за то, что встретил ЕЕ, и ненавидит Судьбу за то, что она ЕЕ у него отняла. На первый взгляд, довольно пафосное высказывание, но выглядело оно искренним. Наконец ленточку перерезали, и все прошли в следующий зал.

Мы с Кириллом вошли в числе последних и наткнулись на застывшую толпу. Прямо напротив входа на перегородке почти в центре зала висел портрет Инны. Она была прекрасна! Нет, художник ей не польстил ни с возрастом, ни с чертами лица, но она была прекрасна. Все в ее облике было гармонично и совершенно, она излучала любовь, тепло и внутренний свет.

– Я не думал, что он так талантлив, – пробормотал Кирилл.

Я этого тоже не ожидала. Мне стало больно до слез, что у них с Инной такая трагическая судьба, и свои беды вдруг показались мелкими и несущественными. Тем временем послышались восторженные возгласы, все подходили к Андрею и поздравляли. Мы тоже подошли. Он выглядел оживленным, раскраснелся. Поблагодарил за поздравления, но поговорить не удалось, так как он вдруг стал очень популярен. Остальные картины в этом зале на меня никакого впечатления не произвели, но потрясение от портрета долго не проходило.

Куратор выставки прокомментировал предстоящий переход в следующий зал, который был посвящен танцам. О, это было пиршество Терпсихоры! Рисунки, акварели, пастели – все были посвящены танцам: классическим, бальным, народным. Некоторые из работ были выполнены просто мастерски. Инна об этих картинах не упоминала, видимо, именно за ними он ездил в Москву, когда она умерла. Андрей, несомненно, был очень талантлив. Он был в центре внимания, к нему то и дело подходили, пожимали руку и хлопали по плечу.