Сомнения - стр. 4

– Сволочи! Мерзавцы! – закричала старуха, открыв дверь. – Нормальные люди уже давно спят, а они здесь шляются! Туда-сюда, туда-сюда! – разорялась она, даже не видя того, к кому обращалась. Света в подъезде не было, так как лампочки постоянно кто-то воровал, заменяя рабочие на сгоревшие, а свет, падавший из открытой двери, освещал только небольшую часть подъезда. Когда Виктор с Ольгой поднялись на лестничную площадку, Мария Ивановна на мгновение остановилась, поражённая видом соседей, но тут же, с ещё большей яростью и агрессивностью, стала поносить уже конкретно их:

– Интеллигенция сраная! Пьянь подзаборная! Понапьются как свиньи, а всё туда же! «Ну, так же нельзя, Лидия Ивановна!», – передразнила она, вспомнив замечание Тамары Сергеевны на её постоянную ругань, – А так можно? – не унималась соседка, для убедительности размахивая руками и демонстрируя, таким образом, своё полнейшее негодование.

Глава 3

Причины, по которым Мария Ивановна была такой неуемно скандальной женщиной, мало волновали соседей хотя бы потому, что такой она была с момента переезда на новое жительство. Самое первое знакомство с ней и попытка завязать какие-то дружеские соседские отношения закончились матом и беспричинными оскорблениями в адрес новых соседей. Молва о её несносном характере тут же распространилась по дому, и желающих на себе испытать её жуткий характер, больше не нашлось. Соседи старались не разговаривать с ней, пытаясь молча, опустив глаза долу, прошмыгнуть мимо, если вдруг нечаянно встречались с ней. В хорошую погоду таких встреч избежать было невозможно, так как Мария Ивановна почти весь день восседала на скамейке при входе в подъезд, сторожа входящих и выходящих соседей, и каждому, и ребёнку, и взрослому, доставалось от неё какое-то нелицеприятное замечание. Большинство молча проходили мимо, но у некоторых соседей, вернее сказать соседок, терпения не хватало, и тогда разгорался скандал, который издали можно было принять за ожесточённый собачий лай. Но такое случалось редко.

Здесь нам кажется важным попытаться объяснить причины, по которым Мария Ивановна возненавидела весь белый свет, так как в дальнейшем развитии событий этой неприятной на первый взгляд женщине придётся сыграть в нашем рассказе весьма заметную роль.

Итак, выйдя замуж за молодого лейтенанта-подводника, она уже в девятнадцать лет оказалась одна одинёшенька в далёком и неуютном во всех отношениях северном военном городке, в такой же неуютной и холодной комнате офицерского общежития. Её муж Николай, едва получив назначение и прибыв вместе с молодой женой к месту службы, был направлен на одну из подводных лодок, и буквально через неделю отправился в дальний поход. На дворе была холодная осень, и предстояла долгая северная зима с постоянными ледяными ветрами, и вся её жизнь сконцентрировалась в одной маленькой обшарпанной и продуваемой сквозняками комнате. Выросшая в хорошей ленинградской квартире, девушка имела весьма отдалённое представление о ведении домашнего хозяйства. С раннего детства и до замужества она вместе с бабушкой на всё лето уезжала на дачу, и именно тогда родители и занимались какими– то работами по ремонту и подготовкой квартиры к холодам. Так что даже приблизительных познаний о том, каким образом надо утеплять квартиру у неё не было. Заботливые родители и бабушка, которая беззаветно любила свою единственную внучку, сыграли свою роль. Единственное, что хорошо умела делать Маша, это готовить. Но готовить было некому. И вместо романтической любви её ожидало долгое одиночество в холодной плохо отапливаемой комнате. А тут ещё полярная ночь, ледяным чёрным глазом выглядывающая из-за угла. И Маша затосковала. Её первое знакомство с соседями по общежитию так же оставило свой неизгладимый след. Через неделю после ухода мужа её пригласила в гости соседка Надя, муж которой вернулся из долгого похода в море. Такие события всегда отмечались бурно и широко. Не знавшая местных обычаев, Маша с радостью согласилась. Во время застолья её природная открытость и наивность была воспринята одним из подвыпивших лейтенантов как признак лёгкой доступности, чем он и возжелал тотчас же воспользоваться. Напросившись посмотреть, чем можно помочь Маше, пожаловавшейся на холодную комнату, он тут же приступил к делу, повалив её на солдатскую кровать. Крики молодой женщины, взывавшей о помощи, слились с музыкой, ором и песнями пьяной компании, и на помощь никто не пришёл. Обладавшая сильным характером Маша не сдалась, и нащупав на столе гранённый стакан, схватила его и со всей силы ударила лейтенанта по голове. Насильник потерял сознание. Разъярённая женщина сбросила с себя обмякшее тело, вытащила его за шиворот из комнаты и бросила перед распахнутой дверью загулявшей компании. Водворилась тишина. Маша, почему-то даже не допускавшая мысли о том, что её крики о помощи остались попросту неуслышанными из-за стоявшего шума и гремевшей музыки, и решившая, что именно такими и являются обычаи и нравы офицерского общежития, в первый раз в своей жизни с яростью, в которой сконцентрировалась невесть откуда возникшая ненависть ко всему человеческому роду, смотрела на собравшихся, и срывающимся сквозь слёзы голосом прокричала: – «Сволочи! Ненавижу!». Глядя на растерянных, ничего не понимающих соседей, Маша натолкнулась взглядом на скабрезную улыбку одного из гостей, и вдруг остро, до щемящей боли, где-то в неизведанной глубине своего существа, почувствовала, что все эти люди, все до одного, враги. Непонятно откуда взявшаяся мысль, прочно заняла место в её сознании, а дальнейшее развитие событий только укрепило её.