Солженицын. Прощание с мифом - стр. 2
Но чем же так дорог и мил властям РФ Солженицын? Может, он, действительно, великий русский писатель, чьи произведения украсили нашу литературу? Может, он, действительно, моральный авторитет, совесть нации, а вся его жизнь – это реализация провозглашённого им принципа «жить не по лжи»? Или всё это мифы, созданные им самим, распространённые Западом в годы Холодной войны и принятые (по каким-то причинам) в качестве правды властями РФ? Может, он действительно великий писатель, а вовсе не «литературный власовец», как его место определили ещё в советские времена?
Разберёмся.
«Продавшимся» и «литературным власовцем» назвал когда-то Солженицына, например, советский историк Н. Н. Яковлев, и эту точку зрения разделяли в советские времена многие. Кто-то скажет: но то советские времена, пропаганда, призванная опорочить борца с Системой. Но посмотрим, что писали и говорили о Солженицыне в советские времена на Западе. Замечательный американский писатель Гор Видал назвал Нобелевского лауреата просто: «плохой писатель и к тому же дурак». Для блестящего мыслителя А. Шмемана Солженицын был нарциссом с манией величия, для А. А. Зиновьева – объектом глубокого презрения, лжецом. Да и в РФ далеко не все в восторге от Солженицына как писателя (достаточно вспомнить, что писал о нём Ю. Поляков) и как деятеля. «Насквозь лживый и продажный мерзавец, разрекламированный на весь мир», – так определили Солженицына А. Беляков и О. Матвейчевв отличной книге «Ватник Солженицына». «Глумливый предатель-дезертир-стукач» (их же определение). Эти авторы не одиноки в своей оценке.
«Лживый» – этот эпитет постоянно сопровождает Солженицына. А как иначе? Трудно сказать, когда он не лгал. Пытаясь представить себя «боевым офицером», он как-то «забыл», что в боевых действиях, по сути, не участвовал. Попав в феврале 1943 г. на фронт, Солженицын вовсе не провоевал всю войну командиром артиллерийской батареи, а служил в звуковой батарее радиоразведки. Причём служил в довольно комфортных условиях. Он вообще умел устроиться с комфортом, – даже в лагере. Сидел под Москвой и в Москве (лагерь № 121 на Калужской заставе); был завпроизводством, помощником нормировщика, затем – 4 года шарашки (математик, библиотекарь – непыльно). «Самый лёгкий вид ареста» – так сам Солженицын писал о своём аресте.
Почему так? Скорее всего потому, что в начале 1945 г. Солженицын согласился стать стукачом (оперативный псевдоним «Ветров»), доносящим о готовящихся побегах. 20 января 1952 г. он ставит администрацию лагеря в известность о подготовке зэками восстания. В действительности, как пишут А. Беляков и О. Матвейчев, «никакое восстание не планировалось; небольшая группа заключённых собиралась пойти к начальству с просьбой». Полагая, в соответствии с доносом Солженицына, что небольшая группа – это авангард восставших, лагерное начальство приказало открыть огонь. То есть перед нами доносчик, намеренно виновный в гибели людей.