Соляные исполины и другие невероятные истории - стр. 4
– Что правда, то правда, – засмеялся Николас. – Хорошо помню, как у меня затряслись руки, когда он отдал мне те первые часы. Немудрено, что я уронил их! Но это послужило мне хорошим уроком. С той поры, ни одна даже самая малюсенькая шестерёнка больше не выскользнула из моих ладоней, хотя через мои руки прошли тысячи часов.
– Я знаю, папочка, – сказала Ильга. – И с цветами у тебя тоже всё получится. Просто нужно ещё немного постараться. Кстати, как поживают те странные семена, что ты посадил на прошлой неделе, они взошли?
– Увы, Ильга, они замёрзли, – вздохнул Николас. – А ведь из них вырастают цветы, что живут высоко-высоко в горах, где частенько бывает очень холодно.
– Но не так как у нас, – улыбнулась Ильга.
– Да, – согласился часовщик. – Холоднее чем у нас бывает только на Северном полюсе.
Часовщик снова вздыхал, задувал ставшие ненужными свечи, и поднимался наверх, чтобы позавтракать и открыть свою мастерскую.
Вы можете спросить, откуда у старого часового мастера, всю жизнь прожившего среди бескрайних снегов и ледяных глыб, взялись такие странные мечты? Я вам отвечу. Однажды, когда Николас был ещё молод, а мать Ильги жива, к ним на постой попросился путник. Денег у него не было, но зато были кисти и краски, и он пообещал хозяевам расписать им гостиную в обмен на их гостеприимство. Николас всегда был добрым человеком и согласился, хотя его жена с неодобрением отнеслась к предложению нежданного гостя.
– Где это видано, что бы взрослые люди вместо того, чтобы работать, бродили точно нищие с полной сумкой красок и кистей, – бормотала она. – Не понимаю я таких людей.
– Но послушай, Хельва, мы же не можем оставить его на улице, в такой жуткий мороз, – отвечал Николас. – К тому же, я давно хотел, чтобы нашу гостиную украшали яркие картины. Я даже хотел попросить Трога Петерсена разрисовать её, но всё что он умеет, это делать вывески с окороками и бубликами для лавочников, да и те выходят такими кривыми, что все смеются.
– Конечно же, мы его накормим и обогреем, – продолжала ворчать жена. – Не хватает ещё, чтобы люди стали судачить, что мы не уважаем северных традиций и прогоняем странников со своего порога, когда за окном бушует вьюга. Но я просто не понимаю…
Она ещё долго обсуждали гостя, который, тем временем, уютно устроился у очага с тарелкой горячей похлёбки и жмурился на огонь как заправский кот. Он просидел так до глубокой ночи, почти не проронив слова, жадно впитывая в себя жар огня, а потом уснул.
– Надеюсь, он хотя бы одну стену покрасит, а не сбежит спозаранку, – сказала Хельва, засыпая. – Впрочем, так будет даже лучше… Не понимаю я таких людей…