Соляное сердце - стр. 11
— Какой лилейный голосок у моей невесты, когда она, как лиса, хочет хвостом следы замести. Почему же вкус лжи я ощущаю, Лиль?
— Неведомо мне, князь, почему мои слова для вас ложь. Правду я говорю — дар Иринь под семью засовами в семье и чужакам знать его нельзя.
— Чужакам, значит? — Василе подошел ко мне близко-близко и наклонился к лицу. Желваки на скулах так и прыгали от злости и обиды. Задела я за больное, что тревожить нельзя было, да поздно слезы лить, слово не птичка... — Как зима пройдет, так будешь меня мужем называть, лисица Лиль. О моем даре в брачную ночь и узнаешь.
Резко развернулся и вышел прочь.
— Задела ты его, Лиля, — подтвердила мои мысли Иринь. — Не просто с ним будет, тяжелый нрав у князя.
— И как мне быть? Не хочу я всю жизнь по углам прятаться. Семью хочу. Крепкую, как у нас.
— Попробуй лаской. Добрую ласку все любят.
— Попробую, сестра, — пообещала сестре, а сама вспомнила, как коня своего приручала. Привиделось мне еще в юности, что встречу в леске нашем коня молодого, но измученного. Сбежал тот от хозяина злого и людей ненавидел. И должна я стать другом ему. Помню сон тот меня удивил, а когда и вороной конь обнаружился близ нашего села, что ни одного человека и зверя к себе не подпускал, то оделась я тогда поутру и пошла одна в лесок, а к трапезе обеденной вывела его спокойного.
Тогда меня ведьмой и начали называть.
Провожать нас вышел почти весь городок, кто-то прятал слезы, а кто-то и злорадно в спину мне смотрел, не желая добра. Злоба людская, она как ветер, может вреда не причинить, прилететь и исчезнуть, а может и покалечить. Если уж в родном доме есть недоброе, то в доме супруга и подавно. Успокаивало только, что Иринь со мной будет.
— Береги себя, маленькая, — сказала Малена мне в макушки, крепко обнимая. Она ведь одна останется, родителей поддерживать, да в делах помогать. Подруги все замужем, детей растят, домом занимаются, не до посиделок девичьих.
— И ты береги себя, дорогая сестра. Шли ворона нашего, если весточку захочешь передать.
Размыкать объятий не хотелось, так бы и стояла, если б Малена сама меня не отодвинула и в объятия отца не передала. Мама плакала и все молитвы шептала на дальнюю дорогу. А когда я на своего Уголька села и поклажу проверила, то Василе пожал руку отцу и условился с ним, что через два месяца встретят они князя и его обозы на границе и проведут по Валахии, а там и до Торга. А на обратном пути отец нас навестит.
На том и порешили.
Лишь одно условие было у княже — супругами мы станем лишь, когда мне восемнадцатая зима настанет, а до этого дня буду учиться, уму-разуму набираться, привыкать к новой жизни.