Соломенный век: Сутемь - стр. 86
Последний раз солнце видело пропавшую лесную владычицу несколько дней назад. Тогда люди тоже изрядно веселились, устроив какой-то праздник. Это как раз был предпоследний день бабьего лета, когда даже нагишом под солнцем не зябко было сидеть. Такой её, кстати, и явили солнцу: нагой, прикрытой только в двух местах шкурой. Она лежала с закрытыми глазами на повозке, привязанная по руками и ногам, разведёнными в разные стороны, и не двигалась. На лице и теле видны были ссадины со свежими кровоподтёками, но в целом девушка была живая, солнце в этом не сомневалось. Её несколько часов возили по селению и под конец стащили и унесли, совершенно безвольную, под эту вот крышу.
Забавный праздник. Пару столетий назад люди почти по всей планете устраивали осенью праздник урожая. Благодарили солнце, показывая самые лучшие плоды, и жгли в честь его большие костры из соломенных сооружений. Потом про всё это забыли, по меркам людей – надолго, но теперь, видимо, опять вспомнили хорошие старые традиции. Мужчины, которые толпились вокруг повозки с девушкой, расхваливали её как только могли и торговались между собой за право потрогать её. Но никакие из тех рук, которым дозволено было погладить тело в разных местах, запустив их и под шкуру (особенно охотно туда), не ласкали девушку так нежно, как солнечные лучи. Уж они точно не упустили ни одной клеточки кожи, расцеловав её любвеобильно с головы до пят. Спину только не дали поцеловать. Жаль, ведь ей это так нравилось. Не слушая весёлого гомона мужчин, солнце шептало девушке в уши самые приятные слова, которые когда-либо слышало из уст людей, но та так ни разу и не улыбнулась. Ну да ладно, и без этого праздник можно было считать удавшимся. Солнце, в любом случае, чувствовало себя польщённым, ведь люди ему показали самое лучшее, что имели. И лесной дух с облегчением вздохнул, когда попозже узнал новость – беспокоился, всё ли с ней в порядке. Переживал он и тосковал, сетуя небесному светилу, что проворонил своё счастье в нужный момент. Бывает. Ничто в этом мире не совершенно, и лесные духи порой дают так же маху, как и люди.
Обернувшись в сумерках в волка, лесной дух ночью долго выл под Стрижиной Горой на луну, клятвенно обещая ей, что никогда больше не даст возлюбленную в обиду. Вспорхнув в лунном свете мотыльком над деревьями, через миг помчался болотной совой над марью, через другой петлял зайцем в траве между деревьями, через третий кружил в шумной стае летучих мышей у подножия высоких гор. И так метался в пылу дикой охоты дни и ночи напролёт до исступления, уснув с приходом зимы медведем в горной пещере. Пошли снега, похоронив под собой никем не найденные трупы, которые лес в скорби осыпал букетом осенних листьев. Ударили морозы, затянув лесное озеро под Стрижиной Горой толстым слоем льда; только в центре озера осталась полынья, у поверхности которой плавали рыбы, хватая ртами воздух, а подо льдом вытекающего ручья продолжала пульсировать жилка воды. Жизнь словно остановилась и только неуступчивая горная река продолжала бушевать – пусть и с меньшей силой, чем летом, – не давая заковать себя в плен льдов и упрямо вгрызаясь потоками в замёрзшую кромку берегов.